Собственно говоря, то, что у Резанова не было романтических чувств к испанской красавице, давно уже не секрет. Вот выдержки из его писем: «Здесь я должен Вашему Сиятельству сделать исповедь частных приключений моих. Видя положение мое неулучшающимся, ожидая со дня на день больших неприятностей и на собственных людей своих ни малой надежды не имея, решился я на иной тон переменить мои вежливости. Ежедневно куртизуя гишпанскую красавицу, приметил я предприимчивый характер ее, честолюбие неограниченное, которое при 15-летнем возрасте делало отчизну ее неприятною. Я нечувствительно поселил в ней нетерпеливость и получил согласие. Поставя себя коменданту на вид близкого родственника, управлял я уже фортом Католического Величества так, как того требовали пользы мои, и сам губернатор, так сказать, в гостях у меня очутился. Миссии на перерыв привозить начали хлеб, и в таком количестве, что просил я остановить возку» (из письма графу Румянцеву, министру коммерции). «Из калифорнийского донесения моего не сочти, мой друг, меня ветреницей. Любовь моя у вас в Невском под куском мрамора[85], а здесь следствие энтузиазма и новая жертва Отечеству. Кончита прелестна, мила, как ангел, но ей нет места в сердце моем» (из письма другу). Еще в одном из писем Резанов сообщал, что содержит в Новоархангельске 12-летнюю индейскую девочку из племени тлинклитов.
Даже во время кругосветной экспедиции Резанов находил возможности для «тесного общения» с противоположным полом. Так, в путевом дневнике старшего офицера судна «Надежда», лейтенанта Макара Ивановича Ратманова, жизнь Резанова в Бразилии описывается следующим образом: «А у нашего посла украли на берегу 49 талеров и золотую табакерку – ничего странного слышать, что сие попалось в те руки, которые доставали послу и белых и черных непотребных женщин – в бытность посла на берегу мало делал России чести, ибо которым было отказано от португальцев общества, а его превосходительство ежедневно делал ему визиты, для того чтобы утолить свое сладострастие».
Что же касается Кончиты, то для нее брак с Резановым открывал блестящие перспективы. Появлялась возможность перебраться из захудалого колониального городка в имперскую столицу и быть вхожей в высший свет России. Сам Резанов заметил «предприимчивый характер» и «честолюбие неограниченное» Консепсьон, и, скорее всего, именно возможность резко изменить свою жизнь и привлекала ее больше, чем «красота» и величие российского посланника.
Но все это догадки. Могла ли Кончита просто полюбить Резанова? Любовь часто бывает чувством мистическим, объяснениям не поддающимся. И если со стороны Резанова ее не было (о чем он сообщал сам), то насчет Кончиты можно только предполагать. Можно дать и вполне научно обоснованное объяснение чувства, возникшего у Консепсьон к Резанову. В колониальной глуши Резанов среди, извините, самцов имел самый высокий ранг (пусть даже в большей степени визуальный), и это была главная причина возникшей к нему заинтересованности, переросшей, возможно, в чувство.
С многолетним ожиданием Резанова Кончитой тоже все не так просто и красиво. О смерти Резанова Консепсьон узнала вовсе не через 35 лет, а примерно через два года после этого печального события. Об этом правителю российских колоний в Америке Александру Баранову написал министр коммерции Николай Румянцев[86]. Тот в свою очередь сообщил печальную новость отцу Кончиты, Хосе Дарио де Аргуэльо. Кстати, никакого обета безбрачия Кончита не давала. Скорее всего, получилось так, что она не встретила достойного человека. В монастырь же она ушла в возрасте 60 лет.