Еще одно доказательство того, что норманны побывали в Америке задолго до Колумба, – это так называемый Кенсингстонский рунический камень. Он был найден шведом Олафом Оманом в 1891 году в штате Миннесота (а это далеко не побережье!)[52]. Кто-то из путешественников оставил такую надпись на камне:
«[Нас] 8 готов [то есть шведов] и 22 норвежца [участников] разведывательного плавания из Винланда на запад. Мы остановились у двух шхер в одном дне пути к северу от этого камня. Мы [ушли] на один день и ловили рыбу. Потом мы вернулись, нашли 10 [наших] людей окровавленными и мертвыми. Ave virgo Maria [Благоденствуй, Дева Мария], избавь нас от зла! Десять человек из нашего отряда остались у моря, чтобы присматривать за нашими кораблями [или за нашим кораблем], в 14 днях пути от этого острова. Год 1362».
Есть и более экзотическая версия, по которой самыми первыми поселенцами на новых землях были предки современных шотландцев, совершивших свой дерзновенный переход за горизонт примерно в VIII веке н. э. Именно так считает Фарли Моуэт, 78-летний канадский писатель, автор 36 книг об истории, экологии и образе жизни в Северной Америке.
В вышедшей недавно книге «Мореходы: задолго до древних скандинавов» Моуэт утверждает, что за 200 лет до похода на запад Лейфа Счастливчика к берегам Америки отправились представители племени олбанов (т. е. древних шотландцев). Отважные мореходы были охотниками и рыболовами. В дальнюю дорогу они собрались за моржовым клыком, который в те времена ценился дороже золота. По мнению канадского писателя, олбаны выбрали маршрут западнее Исландии из-за того, что опасались нападения пиратов, не брезговавших работорговлей. После продолжительного плавания моряки высадились на северном побережье острова Лабрадор, где и зазимовали, используя в качестве крыши для хижин свои лодки.
Фарли Моуэт утверждает, что ему удалось обнаружить аналогичные строения на Шетландских островах (находящихся к северу от Шотландии), где местные жители в зимнюю пору укрывали свои лачуги рыболовными посудинами. Подобные сооружения были найдены Моуэтом и в Гренландии.
Впрочем, представители академической науки встретили теорию Моуэта в штыки. Ведущий археолог университета в Калгари Петер Шледерманн заявил: «У него нет ни крупинки доказательств». На что Моуэт, чьи книги разошлись тиражом 15 миллионов экземпляров по всему миру, ответил: «Мы должны забрать историю из рук академиков и вернуть ее в первородное состояние, сделать снова достоянием рассказчиков, для которых история – попросту сага».
Однако вполне возможно, что первыми были и не норманны, и не шотландцы. Есть сведения об еще более раннем открытии Америки китайскими моряками. Жители островов Южного моря и сейчас в своих песнях вспоминают великих людей прошлого, приплывших в Южную Америку задолго до того, как ее достиг белый человек.
А 10 ноября 1999 года профессор Лянь Юнь-Шань на проходившем в Пекине международном симпозиуме заявил, что первооткрывателем Америки является древний китайский путешественник и писатель, буддийский монах Фасянь. Юнь-Шань считает, что китайский первооткрыватель ступил на берег Нового Света зимой 412 года. Открыта Америка была в результате ротозейства шкипера и сурового океанского нрава, помешавших трем китайским джонкам достичь Японии, куда они и направлялись. «Промахнувшись» после более чем трехмесячного скитания по океану, китайские корабли достигли берегов Америки.
Но не будем спешить отдавать пальму первенства в открытии Америки кому-либо из путешественников, о которых было рассказано выше. Вполне возможно, что археологами и историками будут найдены доказательства того, что были и другие первооткрыватели Нового Света.
Поговорим еще о нескольких заблуждениях, связанных с именем Колумба. Вспомним, например, историю с совещанием в Саламанке, где мореплаватель якобы был высмеян невежественными придворными. Произошло это после встречи Колумба с испанскими монархами Фердинандом и Изабеллой.
Первая встреча Колумба с монархами не принесла мгновенного результата. Как сообщает летописец, Фердинанд Арагонский не выказал большой заинтересованности в планах мореплавателя. На тот момент его больше волновали другие вопросы: окончательное изгнание мавров с Пиренейского полуострова и учреждение инквизиции.
Но его супруге пришлась по душе горячая вера генуэзца в собственные планы, его красноречие и, скорее всего, и его обаяние. Она отнеслась к Колумбу более благосклонно, но поддержать его проект в то время она не то что не хотела, но скорее не могла.