Москва многократно на протяжении двух с половиной веков татаро-монгольского ига подвергалась нашествиям, страдала она и в распрях княжеских междоусобиц. Сильно выгорела столица, например, во время нашествия Тохтамыша, уже после Куликовской битвы, в 1382 году, так что быт ее не был таким устойчивым, мирным и отлаженным, как в Новгороде.
Здесь, в Новгороде, за время раскопок археологами открыто около 140 различных мастерских: ювелиров, серебряников, бочаров, токарей, сапожников, хлебников, пивоваров, ткачей, холщевников, пряничников, красильников. Уровень бытовой культуры был очень высок.
«Домострой» у нас получил репутацию сочинения, где провозглашены жестокие семейные установления, унижена женщина, закрепилось даже выражение «домостроевские порядки». Однако это несправедливо. Исследователи древнерусской литературы признают, что текст «Домостроя» складывался из разных источников следы этого остались и в виде повторов, и в смысле разного отношения к женщине. Очевидно, Сильвестр составил общий план книги, выстроил ее композицию, может быть, добавил правила в духе жестокого времени Грозного, на все сферы жизни наложившего угнетение и принуждение. «Все части „Домостроя“ отражают опыт семейной и хозяйственной жизни крупного домашнего хозяйства XV–XVI веков. Однако за этим стоит многовековой опыт частной жизни русских людей, оттесненных набегами язычников на крайний север славянского мира»[50], — пишет современный исследователь. Он считает, что «антиженский элемент церковных проповедей» не привился в «Домострое», так как в нем женщина представлена главной хозяйкой в доме. Не она подчиняется мужу, а муж и жена, хозяин и хозяйка дома, дополняют друга друга в совместном труде. «Домострой» завершается посланием «попа Сильвестра» своему сыну Анфиму с наставлениями, где отец призывает его учить жену «всякому страху Божьему, разному знанию, и ремеслу, и рукоделью, всяким делам, и домашнему обиходу, и всем порядкам: сама бы умела и печь, и варить, и любое домашнее дело знала, и всякое женское рукоделие умела, — когда сама все знает и умеет, сможет и детей и слуг всему научить, ко всему пристроить и наставить во всем. И сама бы хмельного напитка никогда не любила, и дети и слуги у нее того не любили бы тоже, и никогда бы жена без рукоделья ни сама ни на час не оставалась, разве что заболеет, и слуги ее также… Если же не понимает этого, сурово ее накажи, страхом спасая, но не гневайся на жену, а жена — на тебя. Поучай наедине, да поучив, успокой, и пожалей, и приласкай ее…»
В особой главе «Как детей своих воспитать в поучении и страхе Божьем» автор призывает родителей «заботиться о чадах своих… любить их и беречь, но и страхом спасать, наказывая и поучая, а осудив, побить. Наказывай детей в юности — упокоят тебя в старости твоей». Таков «строгий, мужской полюс» «Домостроя», идущий от Сильвестра, то, что мы привыкли называть домостроевскими порядками.
Однако весь пафос книги состоит совсем в другом: это поэзия женской, домашней распорядительности, умения создать прекрасно отлаженный домашний мир, в котором чисто, вкусно и привольно живется всем домочадцам хозяйки. Многие главы, несомненно, созданы женской рукой: они написаны живым фольклорным языком и одновременно стилем деловых берестяных новгородских грамот. Как тут не вспомнить Марфу-Посадницу, ее «чудный дом», как отметил летописец? Среди найденных берестяных грамот немалое число написано женщинами или им адресовано. Возможно, что кто-то из образованных новгородок и составил тот популярный сборник, послуживший основой Сильвестру при создании книги. А что, если это была Марфа-Посадница? Во всяком случае, именно ее образ встает над страницами этого замечательного древнего сочинения. Кто, кроме женщины, может так написать: «Господину (государю) же с женою о всяких делах домашних советоваться и ключнику наказывать, как челядь кормить каждый день, переменяя чаще: хлеб решетной, щи да каша с ветчиной жидкая, а иногда и крутая с салом, и мясо, если будет к обеду, в воскресенье и в праздники иногда пироги, иногда и кисель, а иногда и блины. Всю пищу готовить хорошенько и чистенько, как для себя» (курсив мой. — С. К.-Л.).
А вот глава 49: «Как мужу с женою советоваться, что ключнику наказать о столовом обиходе, о кухне и о пекарне»: «Каждый день и каждый вечер, исправив духовные обязанности, и утром, встав по колокольному звону и после молитвы, мужу с женою советоваться о домашнем хозяйстве (по-древнерусски — „устроении домовном“ — С. К.-Л.), на ком какая обязанность и кому какое дело велено вести».
50
«Памятники литературы Древней Руси. Середина XVI века». М., 1985. Домострой. С. 582. Нельзя согласиться, что модель быта в книге московская.
