Заслуживает внимания одно из признаний художника: он всегда чувствовал себя неполноценным рядом с женой. Вместо поощрения и побуждения к великим целям она начала подавлять его, что, естественно, создавало дискомфорт, душевную тревожность. Она не желала вникнуть в суть его творчества, понять его побуждения, и уж конечно, ей не приходило в голову ободрять мужа, искренне считая его выдающимся живописцем. Она не верила и в саму себя, и это отсутствие веры и достоинства не позволило ей простить измены мужа, отпустить его из своей жизни. В основе неуверенности Ольги лежит потеря своей былой самодостаточности (того, что привлекло к ней Пикассо), что оказалось фатальным. Любой мужчина безумен в своем алчном собственническом желании привязать жену к очагу, но любит он всегда тех, кто являются кем-то. Той возвышенной богини, которую полюбил художник, больше не существовало. Красавица и умница Ольга быстро растеряла себя после рождения двоих детей, предлагая ему в их лице некую замену. Но женщина не рассчитала уровня эгоцентризма своего мужчины, не поняла, что разрушитель такого масштаба не остановится ни перед чем. Если и возможно привязать подобных людей к семейному очагу, то лишь собственным блеском, отстраненностью, превращенной в неугасаемую силу, а также искренним интересом к делу мужчины, поддержкой его перспектив и демонстрацией веры в семейные ценности.
Роковых мужчин покоряют только роковые женщины. Слишком большой набор порой несовместимых качеств? Слишком мало веры в способность достигнуть такого уровня? Что ж, тогда лучше самой оставить такого мужчину. Причем как можно скорее. Но Ольга не думала об этом. Держа обиду на мужа, внутренними терзаниями она сокрушила себя. Собственное развитие, духовный поиск она заменила причитаниями. Женщина ушла из жизни относительно молодой — ненасытный рак медленно и мучительно съел ее к 63 годам. Отношения супругов до окончательного разрыва выдержали шестнадцать лет, и это представляется немалым для бесноватого импульсивного Пикассо… Он ни разу не навестил ее в больнице, вычеркнув из своей жизни навсегда.
Следующей жертвой нашего минотавра стала Мария-Тереза Вальтер, которая на момент встречи была молодой привлекательной девушкой, годящейся живописцу если не во внучки, то в дочери. Когда они познакомились, ей было всего 17. Любопытно, что эта девушка была лишена нездорового влечения к материальным ценностям (пожалуй, единственная из всех, с кем он встречался), что не ускользнуло от мужчины. Ей импонировала варварская напористость Пикассо, который вел себя с ней, как вождь дикарского племени. Он предложил ей позировать ему, и уже во время третьего сеанса они стали любовниками. Авторитетные исследователи убеждены: именно юная Мария-Тереза, с ее неописуемыми сексуальными дарованиями, обратила Пикассо к самым темным вершинам его «Я».
Да, эта девочка была очень удобна художнику: ласковая, податливая, женственная, спокойная. Она интересовалась лишь спортом, и ничем более. Такая ограниченность явно была на руку любвеобильному Пикассо. Он просто питался ею, как пьют воду из внезапно обнаруженного прохладного источника. «В поэтическом смысле она озаряла его жизнь, не соприкасаясь с нею, но в практическом, едва его сны начинало тревожить ее отсутствие — становилась досягаемой», — пишет о ней благосклонная и незлобивая Франсуаза Жило. Но если ей было так же удобно с ним, то зачем было давать жизнь общему ребенку? Ее интеллектуальная ограниченность не позволяла мысли о временности таких отношений. Она как-то не замечала того, что секс — этот важный деликатес в меню мужчин — почти никогда не занимал в их жизни главенствующего места. Ее не настораживало то, что художник никогда не появлялся с нею среди друзей, словно стыдясь ее неисправимой неотесанности. Она не подозревала, что ей следует хоть немного заняться собой, собственным преобразованием и развитием! Если бы это произошло и ей удалось бы перейти на новый уровень отношений с избранником (или с мужчинами вообще), она никогда бы не потерялась в этой жизни, окончившейся петлей на шее. Правда, сделала она это в 68 лет, но вряд ли жизнь подарила ей хоть несколько крупиц счастья. Можно было бы заявить, будто это счастье украл посланник дьявола Пабло Пикассо. Но на самом деле виновата она сама, — отсутствие решений и действий тоже рассматривается как выбор. Сознательный или неосознанный — не важно. А ведь Мария-Тереза Вальтер определенно могла претендовать на большее — хотя бы благодаря своей внешности. Ее привлекательность откровенно признавала Франсуаза Жило: «Внешне я нашла Марию-Терезу очаровательной. Поняла, что это определенно та женщина, которая пластически вдохновляла Пабло больше, чем любая другая». Просто она себя недооценивала, попросту говоря, не любила достаточно. И не занималась собой, своей личностью.