Вокруг Ириэсе хлопотали подруги. Одна из них соком красного дерева натирала кожу невесты, другая, перевивая коралловыми бусами тугие завитки волос, сооружала сложную причёску; две девушки держали наготове яркий и пёстрый наряд, напоминавший причудливое оперение лесных птиц.
Эмотан незаметно провела рукой по гладкому, сплошь расшитому бусами свадебному платью, но дожидаться, пока его наденут на сестру, было некогда: ведь сейчас начнут собираться гости.
Эмотан выскочила во двор как раз вовремя – в дом уже входили первые гости. Они, кланяясь, дарили хозяину красные орехи кола, приносящие счастье, и мягкие козьи шкуры, чтобы было чем устилать пол в доме новобрачных. Очень скоро около мешков с раковинами каури – выкуп жениха за невесту – выросла гора белых пушистых шкур. А гости всё шли и шли. Наконец появился Усама – лучший мастер среди литейщиков. Тучный, огромный, он с трудом протиснулся в дверь и неторопливо направился к Осифо, спешившему навстречу важному гостю. За главным мастером, неся резной деревянный веер, следовал его сын Жороми, мальчик одиннадцати лет, ровесник Эмотан и её лучший друг.
Приветствуя Эмотан, Жороми кивнул ей головой и быстро приложил два пальца к губам. Это был их тайный условный сигнал: «Есть о чём посекретничать». Но пока было не до этого: гости уже прошли во внутренний дворик и уселись вокруг уставленной яствами циновки. Жених Ириэсе, мастер Осунде, радостно улыбаясь, наливал вино в тыквенные плошки.
Эмотан не раз наблюдала за тем, как делалась тыквенная посуда. Это совсем не трудная работа. Круглую тыкву разрезали поперёк и бросали в муравейник. Муравьи быстро выедали сладкую мякоть, а оставшаяся нетронутой кожура просушивалась на солнце. Затем на кожуре острыми палочками процарапывались красивые узоры. Вот и всё. Сложнее обстояло дело с большими калебасами. Они должны были иметь длинное вытянутое горло. Для того чтобы получить такой калебас, тыкву, пока она ещё растёт, туго перевязывали в нескольких местах верёвкой, и, вырастая, плод принимал нужную форму. Изготовлением посуды занимались мужчины, а женщины наполняли её вкусной едой. Сегодня они неплохо справлялись со своими обязанностями. Гости в доме Осифо с удовольствием ели, похваливая щедрых хозяев. Осунде едва успевал наполнять бокалы. Пальмовое вино было крепкое, сильно бродило, то и дело переливалось через край, вызывая весёлые шутки. Понемногу лица гостей стали лосниться, глаза заблестели, языки развязались. В доме Осифо сделалось шумно, как на площади в день праздника.
Молодые мужчины, друзья жениха, ударили в трещотки.
Двое юношей запели хвалебную песню в честь хозяина и его гостей:
Довольные мастера покачивали головами в лад прославлявшей их песни. А юноши уже пели хвалу жениху:
Будто дожидаясь этих слов, среди гостей появилась сама Ириэсе. Навстречу невесте вышли подруги. Они взяли её за руки и с песней повели к циновкам:
Подруги помогли невесте сесть на резную деревянную скамеечку. Рядом усадили принарядившуюся мать.
– Выпьем в честь жениха и невесты, в честь мастера Осунде и моей дочери. – Осифо сам разлил в плошки вино.
Перед гостями появилось непременное угощение на каждом празднике – красные и белые орехи кола, дающие силу и здоровье. Гости осушили плошки и принялись за орехи. Из группы девушек время от времени доносились приглушённый смех и радостные восклицания: настала их очередь славить молодых. И они запели песню о счастье, которое добрый бог Олокун приготовил для жениха и невесты. Лёгкое постукивание трещоток и звон медных колокольчиков, прикреплённых к браслетам, сопровождали тягучее протяжное пение. В такт песне девушки чуть-чуть раскачивались, поворачиваясь то в одну, то в другую сторону. Их руки переплетались так причудливо, что мастера невольно вспоминали те сложные узоры, которыми они украшали свои изделия.