В ландтаге молодой депутат произносит еще несколько речей, приковывающих к себе всеобщее внимание. Пожалуй, самой известной из них можно считать его выступление 15 июня по вопросу о гражданских правах евреев. В Пруссии того времени лица иудейского вероисповедания подвергались значительным ограничениям на государственной службе. Не будучи антисемитом в современном понимании этого слова, Бисмарк тем не менее выступил категорически против предоставления иудеям равных прав с христианами. «Я признаю, – заявил он с трибуны, – что я полон предрассудков, я впитал их с молоком матери, и мне не удастся изгнать их диспутами; потому что когда я думаю о том, что могу встретить еврея, которому должен буду повиноваться как представителю священной особы Его Величества короля, то вынужден признать, что буду чувствовать себя глубоко подавленным и униженным, что меня покинут радость и гордость, с которыми я нынче исполняю свои обязанности по отношению к государству. Я разделяю эти чувства с основной массой низших слоев населения и совершенно не стыжусь этого общества. Почему евреям не удалось в течение многих веков обеспечить себе более приязненное отношение со стороны населения, я разбираться не хочу» [58]. В этом выступлении, помимо всего прочего, необходимо обратить внимание на один важный момент. Бисмарк апеллирует к «низшим слоям населения» как к своим союзникам. Он был твердо убежден, что простой народ, в первую очередь в сельской местности, верен королю и не поддерживает либеральных говорунов, которые якобы заботятся о его интересах. Мысль о союзе консервативной власти с простыми подданными впоследствии красной нитью пройдет сквозь всю его политическую деятельность. Бисмарк во многом позаимствовал ее у Фридриха Юлиуса Шталя, переведя из теоретической плоскости в практическую и значительно развив и дополнив.
В конце июня Соединенный ландтаг, не оправдавший надежд монарха, был закрыт. К этому моменту Бисмарк уже был довольно хорошо известен в Пруссии. И политические друзья, и политические противники считали его сторонником крайней реакции, убежденным монархистом, готовым защищать свои убеждения до последнего и неспособным на какой бы то ни было компромисс. Эта репутация, не слишком соответствовавшая реальности, закрепилась за Бисмарком на следующие полтора десятилетия. Лишь встав во главе прусского правительства, он, к единодушному изумлению окружающих, поведет себя совсем не так, как от него ожидалось.
Весьма показательным в плане репутации молодого консерватора являлось отношение к нему прусского короля. Фридрих Вильгельм IV тоже обратил внимание на молодого оратора, но, дорожа остатками своей репутации либерала, избегал встречи с ним на людях. В то же время 20 июня он дал Бисмарку аудиенцию, а спустя несколько недель, встретившись в Венеции с молодоженами, совершавшими свое свадебное путешествие, пригласил их к своему столу. Сам Бисмарк, несмотря на эти милости, был о короле довольно невысокого мнения, резко осуждая его за слабоволие, нерешительность и склонность к драматическим эффектам. Приверженность к монархическому принципу не мешала молодому консерватору высказывать довольно резкие суждения о личности монарха.
Выступления на заседаниях Соединенного ландтага были не единственными риторическими шедеврами Бисмарка, сочиненными им в эти месяцы. Иоганна, оставшаяся в Померании, довольно тяжело переживала разлуку. Ей нездоровилось, настроение молодой невесты тоже оставляло желать лучшего. Не имея возможности (или желания) вырваться из Берлина, Бисмарк писал ей длинные нежные письма, рассказывая обо всем происходившем в прусской столице в своей обычной ироничной манере. Кроме того, в этой переписке он стремился добиться большей душевной близости со своей избранницей, большего взаимопонимания. Ведь во многих вопросах – в частности, религиозных – между ними имелись существенные расхождения. Иоганна изначально имела все задатки для того, чтобы стать для Бисмарка идеальной женой, но для их развития необходимо было приложить серьезные усилия. Впоследствии, на склоне лет, канцлер написал в одном из своих личных писем: «Трудно поверить, какого труда мне стоило сделать из девицы фон Путткаммер госпожу фон Бисмарк; окончательно это удалось мне только после смерти ее родителей» [59].
Как только Соединенный ландтаг закрылся, жених тут же вернулся в Померанию, где и вступил в законный брак. После свадьбы молодые отправились в свадебное путешествие за границу. Через Дрезден, Прагу, Вену и Зальцбург они прибыли в Венецию, а обратно на родину вернулись через Швейцарию и Рейнскую область. Путешествие произвело огромное впечатление, в первую очередь на Иоганну, которая впервые отправилась в столь дальнюю поездку. На ее супруга впечатление произвела главным образом Венеция. Восхищаясь красотами города дожей, он одновременно отметил большое число австрийских войск, количество которых все увеличивалось (Северо-Восточная Италия входила на тот момент в состав Австрийской империи). Ощущение напряженности витало в воздухе, чувствовалось приближение больших потрясений.