Алексей Живой
Великий больной
Утро пришло внезапно. Калыван Сю, бизнесмен-одиночка, осторожно открыл глаза и попытался припомнить свой сон, стараясь не смотреть на старательно занавешенное окно. Его сосед по лестнице Федот Иванович Курултай Ага, большой знаток древностей, гаданий, и всякой потусторонней литературы, в числе которой была газета «На дне», как-то рассказывал, что во сне человеку приходят посылы и предостережения из того мира. А приходят они затем, чтобы человека предупредить. Присылают их всякие разные духи. Увидел ты во сне, например цветок распускающийся, значит, будет сегодня радость какая-то. А если тебе черная корова показалась – жди беды или болезней. А если корова эта тебе еще и улыбнулась напоследок или хвостом махнула, – то лучше и не просыпаться.
В общем, как говорил Федот Иванович Курултай Ага, если ты не дурак-человек, то разберешься что к чему и сделаешь выводы – как тебе вести себя весь день. Только помнить надо, если глаза открыл, в окно смотреть сразу не стоит, враз все забудешь. Дневного света видения бояться. Ну, а забыл, – так и мыкайся весь день, как турист в лесу без карты. Большого ума был Федот Иванович, жаль, только, помер недавно, – хватил лишний стакан «Тройного» и кони двинул от передозировки.
Минут пять Калыван мысленно разбирался со знаками судьбы, явившимися ему этой ночью во сне. Знаков было немного, но все они показались ему судьбоносными, предвещавшими скорые изменения к лучшему в судьбе Калывана. Это был ржавый паровоз, на котором Калыван в форме французского матроса ехал в Нижний Тагил на проведение промо-акции «Кока-Колы», лакированное потрескавшееся пианино с сине-желтыми клавишами и японский каратист, руками коловший дрова на его, Калывана, собственной даче под Питером. Причем, сам Калыван в это время спокойно покуривал в сторонке, периодически подкидывая неутомимому каратисту полешек и почесывая нывшую третий день поясницу. По всему выходило, что скоро ждут господина Сю дальнее увлекательное путешествие, во время которого шампанское будет литься рекой, а деньги сыпаться дождем. И ради всего этого ему не придется пошевелить даже пальцем, подтверждением чему был японский каратист. Не укладывалась в прогноз только нывшая поясница. Но Калыван решил, что это случайность.
Придя к такому жизнеутверждающему для себя выводу, господин Сю вылез из постели и, позевывая, побрел на кухню. Жена, уходившая на работу раньше, уже испарилась, оставив после себя запах духов и теплую сковородку, на которой еще недавно была яичница.
Немного постояв на кухне, Калыван принял решение для начала посетить туалет и умыться. С наслаждением брызгаясь холодной водой, он внимательно разглядывал в зеркале свою слегка опухшую после вчерашнего пива физиономию. «Странный у меня какой-то цвет кожи, – решил, наконец, Калыван, не здоровый какой-то…» Его взгляд сполз на грудь и живот. «…и эти пятна коричневые…много их что-то…говорят, если много родинок, значит печень больная…» Он приблизил лицо к зеркалу и обследовал зрачки. «Да и зрачки не белые, а скорее желтые какие-то…желтые?!…О, Боже…может врачу показаться?»
Калыван в ужасе отпрянул от зеркала, замахал на себя руками, и опять пошел на кухню. По дороге его неотступно преследовала мысль, не болен ли он желтухой, и как долго длиться у этой болезни инкубационный период. Может быть, от цыплят заразился? В дневной жизни Калыван Сю был бизнесменом, торговал живыми цыплятами оптом. Иногда это у него даже получалось, и он приносил домой деньги. Иногда даже большие. Но чаще он эти деньги уносил. Поэтому семейный бюджет состоял на восемьдесят процентов из тех денег, которые приносила домой жена, работавшая менеджером по связям с общественностью и не претендовавшая на гордое звание бизнесмена. Как однажды Калыван определил эту жизненную ситуацию в разговоре с почившим от одеколона Федотом Ивановичем – «Я, Федот, бизнесом занимаюсь, а жена деньги зарабатывает».
Как ни надеялся господин Сю в глубине души на чудо, – завтрака на столе так и не появилось. Он вздохнул, отогнал мысли про желтуху и, чтобы хоть как-то развеселить желудок, стал варить себе кофе. Вдыхая пары африканского зелья, господин Сю вдруг вспомнил об ужасном вреде этого напитка. На днях, ожидая машину с новой партией цыплят, он вычитал в одном медицинском журнале, что кофе вызывает ишемическую болезнь сердца, атеросклероз, остеопороз и повышает уровень холестерина в крови. Более подробной информации о болезнях в журнале почему-то не оказалось, поэтому Калыван вынес для себя из статьи только то, что если пить кофе, то сердцу будет плохо из-за холестерина. Хотя что-то его в этом смущало, ибо в обширной памяти бизнесмена хранилась информация о том, что холестерин как-то связан с яйцами, а яйца с сальмонеллезом. Ну а сальмонеллез имеет отношение к коровам. Что же в конечном итоге вредно, и для какого органа больше, из этой логической цепочки понять пока не удалось.
Немного поколебавшись, Калыван все же налил вредный напиток в чашечку и разбавил сливками, предварительно их понюхав, – как никак хранились в холодильнике уже целую неделю, мало ли что там могло завестись. Бактерии кругом. Телевизор ежедневно предупреждал о новых атаках вредных микроорганизмов, предлагая бороться с ними различными видами мыла и новейших пылесосов, уничтожавших все живое в радиусе пяти километров.
Пора было выбираться на работу. Офис господина Сю располагался в задней части одного из складов в промзоне Парнаса. На этом же складе в случае необходимости хранились живые цыплята, до тех пор, пока за ними не приезжал покупатель.
Чтобы отвлечься от разных странных мыслей Калыван включил радио и попытался подумать о приятном. Самым приятным пока были сегодняшние предзнаменования во сне, согласно которым скоро случится много хорошего. Эти мысли быстро настроили господина Сю на лирический лад, но неожиданно из радиоприемника прозвучали загадочные и потусторонние сигналы – начинался гороскоп. Как вскоре выяснилось, стартовали пятьдесят седьмые лунные сутки, в течение которых всем следовало больше пить жидкости, поменьше заниматься делами, избегать кактусов и чаще смотреть под ноги. «Весам», к которым относился Калыван, ни в коем случае не следовало ходить на работу, ибо там, или по дороге туда, они могли внезапно заболеть инфекционным заболеванием. А в остальном, как всегда, день складывался благополучно.