— Ляжем здесь, Олесь, — сказал индеец, укладываясь на желтый мох.
Олесь опустился на землю, скорчился и сразу же погрузился в сон...
Пробуждение было внезапным. Олесь почувствовал, как кто-то схватил его в объятия и изо всех сил прижал к земле. На мгновение парень потерял сознание.
Когда он пришел в себя и открыл глаза, то увидел над собой только высокую пальму, мечтательно покачивающуюся под легким ветром. Парень шевельнулся и почувствовал, как остро впиваются в его тело веревки. Он был связан.
— Тумаяуа! — закричал Олесь, охваченный паническим ужасом.
— Я здесь, — грустно сказал индеец, которого, очевидно, уже давно покинул сон. — Мы попали в руки апиака.
Олесь хотел расспросить его, как это произошло. Но от страха у него пересохло в горле. Они попали к людям апиака! К тем самым жестоким индейцам, о которых ему приходилось слышать столько ужасных вещей. Апиака преследовали их по дороге в лес. Апиака и их вождь Ганкаур наводили ужас на всю округу. Апиака не щадили ни детей, ни женщин... И вот они в руках этих нелюдей...
Олесю показалось, что через мгновение их поднимут на копья и бросят в реку. Апиака не любили возиться со своими пленниками.
— Где же они? — тихо прошептал Олесь, поворачивая голову к Тумаяуа.
— Очевидно, апиака нашли нас во время охоты, молниеносно связали и бросили здесь, пока не выгонят тапира или козу. Скоро они вернутся.
Олесь хотел ослабить на себе веревки, но не смог. Покрываясь холодным потом, парень притих.
Издалека послышался топот ног и громкие бодрые возгласы. То возвращались с охоты воины Ганкаура.
Олесь поднял голову и увидел, как разорвалось переплетение лиан и на поляну вышло несколько индейцев. Это были люди невысокого роста, мрачные, с лицами, покрытыми красными и черными полосами. Они несли на длинной палке убитого муравьеда.
Положив среди поляны добычу, воины приблизились к пленнику и начали совещаться. Они, вероятно, не знали, что им делать с пленными. В их груди не было злости. Утренняя прохлада, в которой еще не поднялась в безумном танце ошалевшая от жары мошка, настраивала их на мирный лад.
Один из них присел на корточки и потрогал компас на руке Олеся. Он сказал что-то своим товарищам, и те заговорили между собой быстро, наперебой. Казалось, они спорили, стоит ли вести с собой пленных, а может...
От страшной догадки у Олеся помутился разум.
— Не убивайте нас... не убивайте!.. — натужно закричал он. Но индейцы, не понимая испанского языка, только удивленно переглянулись.
Вперед выступил молодой воин, без перьев в носу. Индейцы молча отодвинулись. Ведь это был Саукьято — сын Ганкаура, грозного вождя племени апиака. Он взглянул на Олеся своими лучистыми глазами и радостно засмеялся.
Олесь широко открыл глаза и, забывая все страхи, воскликнул:
— Ты был там? — он кивнул головой в каком-то неверном направлении. — Ты... ты был на "Голиафе"?
На лице индейца промелькнула тень недовольства. Он не понимал ни одного испанского слова и поэтому раздражался. Он только твердо знал, что где-то видел этого белолицего парня. Но где? Ах, да, этот естрангейро спас ему жизнь.
Толстые губы Саукьято растянулись в улыбке. Он изо всех сил ударил себя в грудь, провел указательным пальцем вокруг шеи и снова засмеялся. Он хотел напомнить об амулете, который подарил когда-то своему спасителю. За него он едва не поплатился жизнью...
Апиака стояли тесным полукругом, не решаясь прервать немой разговор между белолицым пленником и сыном их вождя.
— Развяжи меня, — попросил Олесь, показывая глазами на веревки. — Я твой друг, ты мой друг. — Повернувшись к Тумаяуа, он спросил: — Как ему растолковать это? — И выслушав объяснения, повторил на индейском языке: — Я твой друг.
Саукьято закивал головой. Да, он полностью согласен с Олесем. Он готов каким угодно способом доказать, что и себя он считает другом пленного.
С помощью Тумаяуа Олесь снова обратился к Саукьято:
— Развяжи меня! Развяжи моего товарища!
Но юный индеец вдруг посуровел и сделал шаг назад. Он не мог выполнить просьбу Олеся, потому что это противоречило правилам племени. Ни один пленник еще не появлялся в поселке с несвязанными руками.
Саукьято приказал отправляться в дорогу.
Олесю и Тумаяуа развязали ноги. Воины окружили их, и небольшой отряд направился чуть заметной тропой.
Лес поредел. Процессия вышла на холмистую местность, покрытую густым кустарником. Кое-где поблескивали болотца. Из мутной воды высовывались уродливые змеиные головы. Иногда топи пересекали дорогу. Тогда индейцы рубили деревья и перебрасывали их с одного берега на другой. Пленные, которым приходилось переходить по таким шатким мостикам со связанными руками, в любой момент могли оступиться и попасть прямо в змеиное гнездо.