Дорога поднималась вверх, неуклюжими чудовищами выступали из мрака скалы. Это были отроги неприступной, жестокой горы Комо.
Гора Комо! Ты стоишь немая, забытая, и будешь вечно стоять так, покрытая мраком человеческого равнодушия. А может, нет? Может, еще грянут выстрелы и гром ударит по тиранам?..
— Смотрите! Что за чертовщина! — неожиданно воскликнул полицейский, шедший впереди.
Колонна остановилась.
К полицейскому подошло еще несколько охранников, задрав головы, они начали высматривать что-то в облаках.
— Вперед, олухи! — взревел сеньор Оливьеро. — Не видели дикарской горы!
Но полицейские, грубоватые, забитые парни, имели свое на уме. Их глаза разглядели диковинку, которая напугала их больше всех окриков сеньора комиссара.
— Святая мадонна! Заступница наша! — бормотал кто-то из них. — Горит!..
— Что горит? — ужаснулся Себастьян Оливьеро.
— На языческой горе — огонь!
Комиссар вперил глаза во тьму и несколько секунд ощупывал ими черные скалистые склоны. Затем медленно отступил назад, ужасно выругался.
Все сбились над пропастью и смотрели ввысь. Далекая вершина, как подожженное молнией мощное дерево, поднимала к темному небу маленький огонек. Тот огонек с каждой минутой разгорался, становился ярче, устойчивее. "Сигнал на горе Комо! Вот он — долгожданный предвестник свободы!» — мелькнуло в голове Орнандо.
Молодой креол не удержался и радостно воскликнул:
— Смотрите! Они зажгли огонь!
Между тем из-за черных скал вышли смутные фигуры. Они пересекли путь карабинерам, плотно окружили отряд и предложили полицейским сложить оружие.
— Смерть тиранам! — раздалось в темноте среди оглушительного грохота грома.
Себастьян Оливьеро упал на колени. Он не просил пощады. Он знал, что люди, вышедшие из тьмы, никогда не простят ему ужасающих преступлений.
А наверху, на вершине Комо, среди туч и сильных вспышек молнии неистовствовал гордый неугасимый огонь — символ борьбы и побед.
НА ПОСЛЕДНЕЙ ТРОПЕ ИНКОВ
Ветер утих. Облака уходили за горизонт. Утреннее солнце залило землю золотым светом. Дымились деревья, травы, болота, палатки бойцов, даже их оружие. Сельва оживала после страшных ночных молний.
У главной палатки стоял доктор Коэльо и отдавал короткие приказы. Его остренькая бородка изредка поднималась к небу. Будет еще дождь или нет?
Прискакал на буланом коне связист с самой дальней лесной заставы. На его измученном бессонницей лице играла улыбка. Он принес радостную весть: идут с белым флагом парашютисты.
Через минуту об этом уже знал весь лагерь. Бракватиста решил перейти на сторону повстанцев. Чтобы избежать столкновений, он выслал вперед парламентера, который должен был сообщить передовым повстанческим постам о миролюбивых намерениях правительственного отряда.
Парашютисты вошли на поляну ровно в девять часов утра — сто двадцать человек сложили оружие.
Бракватиста сиял, разговаривая с руководителем восстания. Он был очень счастлив, что ему удалось наконец встретиться с многоуважаемым доктором Коэльо. Ах, доктор Коэльо! Чего только не бывает на свете. Все идет наперекосяк. Разваливаются все устои государственного правопорядка. Негодяй Батиса запятнал себя страшными преступлениями перед народом, и сеньор Бракватиста не собирается дальше служить ему. Более того. Если доктор хочет знать, он, Бракватиста, получил вчера по радио сообщение о назначении его главнокомандующим всеми вооруженными силами республики. Но он решительно отклонил это назначение. Генерал Батиса — негодяй, ради которого он не сделает ни единого выстрела...
Доктор Коэльо с мрачным видом слушал объяснения полковника. Верил ему и не верил. Фигура Бракватисты была для него непонятной. Еще находясь в эмиграции, он слышал о том, что этот лихой офицер часто выступал с либеральными речами, требовал смягчения тюремного режима, чем вызвал недовольство генерала Батиса, который, кстати, был его далеким родственником. Не забылись доктору Коэльо и слова полковника, произнесенные однажды на пиру во время юбилея президента. Бракватиста призвал Батиса решительно идти по пути "умных гуманных действий в интересах нации", учиться хозяйствованию у "большого северного соседа" и восстановить мир внутри страны.