К моему удивлению, мелодия получилась очень похожей на оригинал, и репетиции продолжились под музыкальный аккомпанемент. Но, не долго. Привлеченный песней и музыкой, к нам пожаловал бывший унтер-офицер Китайской бригады, а ныне начальник охраны наших предприятий — Рейно Лахти.
Послушал — послушал, да и заявил, что эту песню должны исполнять ветераны, а не детишки, чьи голоса почти не слышны из-за музыки. Я попытался спорить, но этот бывший контрабандист привлёк на свою сторону не только деда Кауко и моего отца, но даже нашего пастора. Единственное, что я смог выторговать — это участие в исполнении песни и моих пионеров. Я же им уже пообещал поездку в Гельсингфорс, вот и пришлось опять ругаться и торговаться. Такими темпами я скоро превращусь в маленькую копию деда.
Памятник мне городские власти решили установить прямо на входе в парк Эспланада со стороны Рыночной площади. Будет теперь бронзовый Матти сидеть и пялиться на имперского двуглавого орла на Камне Императрице (Кейсариннанкиви) который был посвящён Александре Фёдоровне, супруге Николая I. Я даже мысленно немного поерничал по этому поводу, что время разное, императоры Николаи разные, а супруг у них зовут одинаково.
На открытие памятника собралась толпа народа. Не менее десяти тысяч, а может и больше. Было большое количество людей в военной форме. И почти целый час с построенной рядом с памятником трибуны разные чиновники толкали речи. И только после всей этой говорильни наш объединенный хор исполнил песню.
Песня народу очень понравилась и хору ещё дважды пришлось её исполнять на бис. Этим же вечером почти все газеты Гельсингфорса опубликовали её текст в восторженных статьях. Но я эти статьи так и не смог прочитать, так как весь вечер развозил по городу родственников и безлошадных гостей с банкета, который устроили у нас в особняке.
А когда отвозил пьяного Викстёма, то взял с собой мальчишку-японца, который с некоторых пор подрабатывал у нас садовником. Всё-таки район Рускеасуо считался не самым безопасным в городе.
— Ещё чаю? — отвлекла меня от воспоминаний жена скульптора.
— А? Нет-нет. Спасибо, руова Хегстрём. Мне пора. Напомните, пожалуйста, мужу, что ему во вторник надо быть в архитектурной комиссии на регистрации проекта церкви.
— Карл Фридрихович, а что за оружейный ящик вы оставили в приёмной? — первое что спросил император Николай II, войдя в зал совещания и всех поприветствовав.
— Образец карабина, который выбрали для вооружения Финляндской пограничной бригады, — отрапортовал, подскочив и вытянувшись по стойке смирно, министр-статс-секретарь по делам Финляндии барон Карл Фридрихович Лангоф.
— Хм, так велите заносить, — отдал царь ему распоряжение и обратился к остальным присутствующим. — Господа, вы можете пока испить чаю.
Но только Пётр Аркадьевич Столыпин, сменивший на посту Председателя Совета министров подавшего в отставку графа Витте, воспользовался советом монарха. Остальные, новые и старые представители министерств и ведомств предпочли не привлекать к себе внимания, лавируя от столика с самоваром до своих мест.
Под руководством барона Лангофа два фельдфебеля из дворцовой полиции занесли и распечатали оружейный ящик.
— Какой интересный карабин, — император достал оружие и повертел его в руках. — Чьё производство?