— А нам в лицее рассказывали, что такой налог придумал ещё император Нерон, — вставил и я свои пять пенни. — Но, деда, мы прибыли с платных туалетов не получим. У нас же не многомиллионный Лондон, а стотысячный Гельсингфорс. Так что лучше идею отдать.
— Ну, как знаете. А заправки, да, нужны. Тогда, глядишь, и наши автомобили будут продаваться пошустрее. А уж в США, где автомобилей тысячи, такие заправки будут очень прибыльным делом. Да и в империи можно эту идею Нобелям продать.
— Кауко, а давай, я с вами в пай войду и возьму на себя создание подобной сети у нас, в империи и в Европе? С Нобелями после смерти Альфреда у меня отношения не очень хорошие. Особенно с Эммануилом. Но с Ялмаром и Людвигом, сыновьями Роберта Нобеля, у меня отношения хорошие. Да и родственники мы, породнились по женской линии в середине прошлого века через брак с Рудбеками из Вестероса.
— Не имею ничего против. Чем меньше трат, тем лучше. Но, выходит, что ты покинешь тогда пост нашего технического директора?
— Покину, но не сейчас. В течение года. Мне для прояснения всей ситуации надо будет летом в Царицын съездить к Людвигу Нобелю. Через него я хочу организовать доставку нефтепродуктов в княжество.
— А можно мне с вами съездить? А то я дальше Петербурга и не был нигде.
Мне вдруг нестерпимо захотелось попасть на юг, в тепло, в степную жару. Пусть не в мой Таганрог, но хотя бы в Волгоград.
— А и съезди. Чего дома-то сидеть и придумывать всякие хрени на которые потом дед должен деньги тратить. Эдвин, возьмёшь с собой Матти?
— Пфф. Конечно, возьму. Только давай сразу договоримся, молодой человек, что моё слово — это закон. Который ты будешь выполнять, даже если тебе это не понравится.
— Хорошо, господин Бергрот. Я обещаю!
— Тула! Тула! Тула! — внезапно, во сне, завопил Микка и заметался на своей импровизированной постели в виде матраса, брошенного на пол.
Я в раздражении несколько раз пихнул его ногой в бок, и разбуженный мальчишка, приподнявшись на локте, сонно моргая и щурясь на яркий свет настольной лампы, недоуменно на меня уставился.
— Слышь, герой-любовник, прекращай орать среди ночи.
Мой кузен ещё несколько мгновений молча пялился на меня, а затем, глубоко и заразительно зевнув, вновь уснул, подложив под щёку ладонь. Я зевнул вслед за ним и вернулся к разбору корреспонденции. Из-за публикации моей книги «Между мирами» и популярности песни «Ваше благородие, госпожа удача» меня просто завалили письмами. В принципе, я к этому уже давно привык, но одно дело получать письма от финских и шведских поклонников, а другое дело, как сейчас, почти со всех стран Европы.
К концу 1906 года, я перевёл свою книгу-предсказание на немецкий, английский, шведский, датский и русский языки. С переводом на французский мне помог Ээро Эркко. Он же занимался заключением контрактов на издание и продвижение книги в той или иной стране. А песня получила большое распространение среди офицеров армии и флота Российской империи.
И почти все письма приходили именно от восторженных военных. В основной массе это были приглашения — «будете у нас проездом — милости просим в гости». Что отвечать на подобные письма, я не знал. Поэтому отвечал в основном на письма от читателей книги. И отвечать приходилось по вечерам, отрывая от сна час или два, из-за общей загруженности.
Учёба в коммерческом училище нам с Миккой после окончания лицея давалась довольно легко. И всё из-за того, что основные предметы курса средней школы мы с ним уже прошли, и нас сразу зачислили в специализированный класс.
Вообще, в училище учились семь лет. Пять лет стандартного курса средней народной школы и два года на торгово-коммерческой специализации. Вместе с углублённым изучением иностранных языков преподавали также историю торговли, товароведение, коммерческую арифметику, счетоводство и бухгалтерию, налоги и пошлины, коммерческую географию, политэкономию и законоведение. Вот это всё мы с Миккой и изучали. Кузен сразу же невзлюбил политэкономию и коммерческую географию, зато коммерческая арифметика и счетоводство давалась ему заметно легче, чем мне.
Но, в основном, моё время съедала работа на автомобильном и оружейном заводах, а также присмотр за строительной артелью, которой обзавелась и наша корпорация. Произошло то, чего больше всего боялся дед Кауко. Нам пришлось ввязаться сразу и одновременно в несколько проектов.
Во-первых, из Англии вернулся Йорген Расмуссен и привёз с собой семью родственников нашего управляющего кирпичным заводом Кевина Райта. Его младший брат с супругой и с семьёй сына. Все приехавшие оказались оптиками и дед сразу задумал пристроить их к делу для производства очков.