— Матти, ты нам уже и так много чем помог в проектировании и производстве трамваев, и брать с тебя деньги за такую мелочь я категорически отказываюсь. Ты вот на это лучше взгляни. Может что-то подскажешь?
Передо мной появился технический рисунок, как я сначала подумал, танк-паровоза. Но после объяснения инженера я понял, что это такой электровоз с кабиной посередине корпуса.
— И что с ним не так?
Из рассказа Стольберга оказалось, что Леопольд Мехелин замахнулся ни много ни мало, аж на электрификацию всех железных дорог Финляндии. Но сенаторы его бортанули, не помогло ему даже одобрение проекта нашим министром статс-секретарём Витте. Кое-чего Мехелин, правда, добился, в нашем столичном университете появилось электротехническое отделение, ну и, в качестве эксперимента, позволили ему электрифицировать железнодорожную ветку от Гельсингфорса до Таммерфорса.
Вот Карл Эмиль Стольберг и был сейчас озабочен созданием электровоза. О чём он мне и поведал. Главной же проблемой, которую он никак не мог решить, оставался ограниченный обзор из кабины машиниста.
— Так сделайте две кабины, а силовые агрегаты расположите посередине, — пожал я плечами и, прихватив из стопки писчей бумаги лист, нарисовал электровоз из будущего.
Господин инженер тут же перевозбудился при виде моего рисунка и завалил меня уточняющими вопросами. От которых я еле-еле отбрехался, что придумал этот внешний вид электровоза к одной из своих будущих книг. А что там у него будет внутри — я пока ещё и сам не знаю. Больше всего инженеру понравились окна в виде иллюминаторов. Он прям сразу загорелся попробовать сделать такие в трамваях или в пассажирских вагонах.
Лето 1903 года, как мне показалось, промелькнуло одним днём. Вот вроде бы вчера мы вернулись из Гельсингфорса, а завтра уже первое сентября и нужно идти в первый седьмой класс.
Из самых запомнившихся моментов лета, это как ни странно, убийство министра внутренних дел империи Дмитрия Сергеевича Сипягина. Которого взорвали бомбой в начале июля. Как я помнил из истории своего предыдущего мира, этого чиновника у нас застрелили. И сделали это на год или даже два раньше, чем здесь.
А на его место был назначен Александр Михайлович Безобразов, а не Плеве, как у нас. Да и Сергей Юльевич Витте сохранил за собой пост министра финансов, хотя и был назначен на должность Председателя комитета министров.
Я знал из истории, что Безобразов был чуть ли ни главным подстрекателем будущей войны с Японией. Но в нашем мире он действовал рука об руку с Плеве, который и добился отставки Витте с влиятельного поста министра финансов. Здесь же о Плеве даже и слышно не было, а Витте получил ещё больше власти. И я весь мозг себе сломал, раздумывая будет война или нет. Но понял только одно — этот мир точно не мой, я своим вмешательством не мог сломать его настолько глобально.
Наконец определилась и судьба второго пионерского отряда, который возглавлял мой племянник Андреас Викстрём. Набранным им в пионеры детям офицеров пограничной бригады надоела это игра, и отряд фактически развалился. Но падающее знамя подхватил его младший брат, Ларс Викстрём, который за весну смог навербовать в отряд своих друзей по школе из простых финнов-горожан города Торнио. Они даже поучаствовали во второй летней пионерской олимпиаде.
Сама олимпиада прошла весело и задорно. И, как ни странно, обошлась без всяких инцидентов. Которых я очень опасался из-за сбора большого количества детей из разных мест страны.
В этом году из-за холодной погоды мне опять пришлось исключить из списка дисциплин плаванье. И я склонялся к тому, что в нашей стране оно особо и не нужно. Надо просто оставить его для получение нашивки. Или как их все детишки начали называть вслед за мной — ачивки. Для особо пытливых я объяснял, что это сокращение от английского Achievements(достижение), но таких, слава Богу, было немного.
Единственной ощутимой проблемой стал велосипед, который мне подарил Пер Свинхувуд. Во-первых, он подарил мне женскую модель американского велосипеда Поупа (Pope Manufacturing Company). Вторая проблема — огромная очередь, которая выстроилась за получением возможности научиться кататься на велосипеде. Ну, а в-третьих, уже после окончания олимпийских игр, начались натуральные драки среди моих пионеров за дальнейшую возможность на нём покататься.