Материал для отливки памятника тоже нашли быстро. Стрелки-контрабандисты напоили китайским самогоном сторожа, охранявшего бывший японский миноносец «Оборо». И под руководством офицеров-скульпторов сняли с судна много бронзовых деталей.
Русские моряки, занятые ремонтом судов эскадры после японской атаки, не особо заинтересовались трофеем. Только частично разоружили, сняв минные аппараты, оптику и мелкокалиберную артиллерию. И всё из-за того, что этот миноносец слишком серьёзно застрял в корпусе финского транспорта «Ику-Турсо». Их так и приволокли в порт Дальнего вместе, потому что был риск затопления транспорта в случае разделения судов в открытом море.
После того как «Ику-Турсо» разгрузили, и исчез риск неконтролируемого затопления, суда разделили. Но к этому времени русскому флоту было уже не до трофейного миноносца. И руководство бригады самовольно включило его в состав финских сил в качестве неподвижной батареи. Благо, что из-за отсутствия необходимого оборудования, русские не смогли сразу снять трёхдюймовое орудие. Ну, а после того как к нему кончились японские боеприпасы, кораблик просто поставили к стенке причала в Дальнем.
Торжественного открытия установленного памятника не было, но в бригадной газете об этом событии написали. Со временем, среди раненных и приходивших их навещать, сложилась традиция тереть те или иные части памятника на удачу. Стрелки тёрли босые ноги мальчишке, веря, что это придаст им ловкости и убережёт от вражеской пули. Пулемётчики натирали пулемётное рыльце и ручки. А писари и прочие бумагомаратели, отдавали предпочтение карандашу и листу бумаги. Но так как в основной массе стрелков было больше, то ноги бронзового Матти Хухты постоянно блестели.
И Аймо Кахмо тоже не стал отходить от этой, уже сложившейся, традиции и потёр пальцы на ноге скульптуры. А затем, достав из кармана заранее припасённые леденцы, выложил несколько штук на бронзовый лист бумаги. Так делали многие финны, понимая, что их сладкие подношения слопают выздоравливающие раненные, гуляющие по двору госпиталя.
Санкт-Петербург произвёл на меня неизгладимое впечатление. Громадный город, толпы народа, загруженное дорожное движение. Полуторамиллионный мегаполис. Это вам не стотысячный Гельсингфорс.
А ещё, этот город оказался просто забит войсками. Постоянно попадались то разъезды кавалеристов, а то пикеты солдат. Чаще всего на перекрёстках и на мостах. Причем, во всеоружии, с штыками, примкнутыми к винтовкам, и даже с пулемётами за деревянными рогатками. Именно обилие войск в столице и навело меня на вспоминание о грядущем «кровавом воскресенье» и начале первой русской революции.
Стараясь отвлечься от мрачных мыслей о том, что будет происходить в этом городе через несколько недель, я стал искать хоть что-то знакомое. То, что помнил об этом городе из своей прошлой жизни. Но там я был только в Ленинграде.
Из знакомого была Петропавловская крепость, Зимний дворец, Ростральные колонны, Александрийский столп и конечно Медный всадник. Глядя на памятник Петру I, я невольно вспомнил, что в моём родном Таганроге вот совсем недавно, в 1903 году, должны были тоже установить памятник первому императору всероссийскому. Надо будет потом, по приезду, покопаться в прессе и выяснить, так это или нет.
Кроме участия в конкурсе ГАУ, мы с дедом и господином Бергротом посетили автомобильный завод Густава Лесснера. Ну, как посетили? Пока дед Кауко и наш технический директор общались с владельцем завода по поводу поставок нефтяных двигателей и электрических автосигналов, которые довёл до ума Рассмусен и наладил их выпуск, меня по заводу водил с экскурсией тридцатилетний младший брат хозяина Андрей Лесснер.
Он был, конечно, не в восторге, что ему пришлось развлекать ребёнка. Но с порученным делом справился, показав мне всю мануфактуру и заставленный выпущенными автомобилями двор. Меня особо поразили специальные автомобили, заказанные городской почтой.
Но, к моему удивлению, все мобили были разные. Разные колеса, разной длины рамы и даже карбидные фонари. На мои вопросы Андрей Лесснер пояснил, что почти все части автомобилей поставляются из-за границы. Двигатели — марки «Луцкий — Даймлер». Колёса, тормоза и рулевое управление было французское, от фирмы «Де-Дион-Бутон». Электрика и карбидные лампы поставлял «Бош» и «Сименс». Отечественной была только сборка, да и то, каждая по индивидуальному проекту. А если деду и Бергроту удастся договориться о поставках с наших заводов, то ко всем иностранным деталям добавятся ещё и финские.