Постоянные боли в спине и мигрени сделали его чересчур раздражительным и вспыльчивым. Он ездил на воды, проходил дорогостоящее лечение, но от новомодных лекарственных препаратов становилось только хуже. И он всерьёз задумался о передаче управления корпорации «Виккерс, сыновья и Максим» (Vickers, Sons Maxim Ltd) своему младшему брату Альберту.
— Я не совсем понял вас, Гербет. Почему мы не можем начать производство этой машинки самостоятельно? Вот у меня есть отчёт инженера Ватсона о том, что мы можем легко обойти финский патент слегка изменив конструкцию и вид изделия.
— Да, мистер Виккерс, мы можем обойти этот патент, но ценой снижения скорости заряжания и репутационных рисков. Кому нужно машинка для снаряжения ленты, которая снаряжает медленнее, чем это делает простой солдат в ручном режиме?
— Ну, это конечно аргумент. А что не так с репутацией? Или вы думаете у тех финнов найдутся какие-то высокопоставленные покровители?
— Именно так. И непросто высокопоставленные, а целый племянник нашей королевы Александры и родной кузен герцога Йорского Георга.
— Вы про русского императора? Эта не шутка? Он вступится за никому не известную компанию из дикой Финляндии?
— Ну, во-первых, это его Финляндия, а во-вторых, тот ребёнок, который и придумал эту замечательную машинку, по совместительству является сочинителем детских сказок, которые очень любит супруга русского царя и все его дочери.
— Хм. Так это правда, что этот аппарат придумал ребёнок?
— Да, — усмехнулся Герберт Остин. — И не только этот аппарат. А ещё скрепки, которыми вы и я пользуемся в великом множестве, чай в пакетиках, который мы завариваем в путешествиях, и даже новомодную игру «монополия», которую вы недавно подарили своим правнукам.
— О! Так он — гений? Сколько же ему лет? Может можно его пригласить в Англию на учёбу за счёт нашей компании?
— Насколько я знаю, ему двенадцать лет и его, и вправду, считают гением. Насчёт, пригласить, я не в курсе, об этом надо разговаривать с его родителями. Но, думаю, этот вопрос решаем, в отличие от копирования патронной машинки. Нам проще купить патент или заказать выпуск на месте, чтобы не тратиться на доставку в Россию.
— А зачем тратиться? Разве русские не будут сами выпускать этот аппарат? Ведь тот мальчишка — подданный царя Николая, и они вправе выпускать его изобретения на своих заводах.
— У финского княжества есть собственная валюта, экономика и довольно запутанные патентные отношения с остальной империей. Им проще заказать самим и постараться сбить цену. Мы можем им предложить выкупать их продукцию за выгодную нам и им цену. А реализацию возьмём на себя. Россия много не закажет, так что пусть они с ними напрямую работают. А вот Германия, Франция и остальная Европа может принести нам неплохой доход на перепродаже. Тем более, что у нас всё равно сейчас нет свободных мощностей для налаживания выпуска этого аппарата.
— Хм. Ну, хорошо. Тогда вам и карты в руки, Герберт. Отправляйтесь в Финляндию и проверните всё то, что вы только что мне описали. Очень надеюсь, что у вас всё получится. Ну, а по возвращению, мы с вами и поговорим о продлении вашего контракта с нашей корпорацией, который истекает в конце года. Пока что ваша деятельность приносит нам хорошую прибыль. Надеюсь, что и на этот раз вы меня не разочаруете.
10 января 1905 года, когда мы с Миккой по окончании рождественских вакаций вернулись в Улеаборг и приступили к занятиям в лицее, вся остальная империя только-только готовилась к празднованию Нового года. Естественно, что о расстреле рабочего шествия в Петербурге мы узнали из прессы спустя два дня после этого события, когда у нас уже было 22 января.
Надо сказать, что в княжестве реакция на произошедшее событие была весьма сдержанная. Только федерация профсоюзов Финляндии поддержала рабочих Санкт-Петербурга, начав вторую всефинскую забастовку. Правда, без политических требований, а только с экономическими. Единственное политическое требование было выдвинуто финским женским клубом и касалось оно прав женщин избираться в местные органы самоуправления.
А вот вся остальная Россия — полыхнула. Особо сильно это было заметно на окраинах империи. В Варшаве, Риге и Тифлисе дошло даже до строительства баррикад и перестрелок с полицией и войсками. Чему очень способствовали публикации в различных имперских газетах перепечаток из иностранной прессы о многотысячных жертвах январского расстрела.