— Даже не знаю, — я покосился на заплаканного отца в компании с мамой и моими старшими братьями, который, не сдержавшись, один разрыдался от переполнявших его чувств прямо на награждении, и, вздохнув, предположил. — Скорее всего, мне придётся идти в торговое училище вместе с Хейно. Там нет ограничений по возрасту приёма, да и мой дед хотел, чтобы я его окончил после лицея.
— А я? — растерялся мой кузен.
— А ты? — я пожал плечами. — Как хочешь. Захочешь со мной — дед Кауко оплатит тебе обучение. Не захочешь — поедешь на хутор. С твоим лицейским образованием тебе работу быстро найдут. Можешь на курсы телефонистов пойти. Нам уже давно пора свою станцию поставить.
— Телефонистом — это да, это современная и хорошая профессия, — согласился подошедший к нашей кучке Маркус Феллман, внук Улеаборгского губернатора. Если бы мне кто позволил, то я бы в телефонисты или телеграфисты пошёл бы. Так, парни, пока вы не разбежались, давайте скинемся на вино на выпускной бал.
— Так будет же на столах, родители уже оплатили, — не понял его Оскар Латту.
— И сколько там нам нальют? Сами закупимся и припрячем. Марок по десять с каждого, я думаю, будет нормально.
— Угу, вот, за нас двоих, — я протянул Маркусу две десятки. — Но на меня, как на собутыльника, не рассчитывайте. Я ещё маленький, — закончил я под общий смех.
Выпускной бал, назначенный на воскресенье 25 июня 1905 года, у нас так и не состоялся. А мы готовились, нам с кузеном сшили новые костюмы, и мы почти ежедневно ходили в лицей, где разучивали хвалебную песнь. Которую наши выпускные классы должны были исполнить для учителей, хором, перед балом. У меня, правда, после болезни, начал ломаться голос. Так что я просто, по согласованию с учителем пения, мычал в такт с остальными.
А время между этими мычаниями я полностью проводил на автомобильном заводике. С выставки в Бельгии пришло письмо деда, который потребовал наладить массовый выпуск автомобильных зеркал и поплавковых карбюраторов, и отправлять все готовые изделия в Льеж. Как я понял из письма, новинки очень высоко оценили и раскупили почти все имевшиеся у них в наличии экземпляры.
Под этот непредвиденный выпуск заказанного дедом Кауко, я создал конвейер. Учитывая, что Генри Форд так и не стал автомобильным производителем, то, наверное, самый первый в мире конвейер. С помощью мастеров собрал длинную, запитанную от парового привода, транспортировочную ленту, которой разделил помещение цеха пополам. С левой стороны находились рабочие занимающиеся сборкой зеркал, а с правой — карбюраторов.
Пришлось немного поэкспериментировать, но, в итоге, первый конвейер в этом мире заработал. Что очень ускорило производство. Конечно, вначале не обходилось без брака, но постоянный контроль, штрафы и снижение скорости движения транспортёра, почти избавили техпроцесс от него.
Пятница 23 июня, началось со срочной телеграммы из столицы, которую тут же перепечатали местные газеты. В городе Дальнем, Квантунской области, при попытке ареста были убиты генерал-лейтенант Фридрих Шауман и подполковник Иоган Кок. В обед пришла телеграмма о том, что сын Фридриха Шаумана, Эйген Шауман, застрелил финляндского генерал-губернатора Николая Ивановича Бобрикова и был убит его охраной.
Население Улеаборга спонтанно собралось возле городского и железнодорожного телеграфов, в надежде получить как можно больше информации. Обеспокоенный губернатор поднял всю полицию и запросил солдат у пограничной бригады. К вечеру, город патрулировали усиленные наряды пограничников. Солдаты также охраняли городские присутствия и железнодорожный вокзал. Не забыл губернатор и про наш оружейный завод, отправив на его охрану отряд конной полиции.
Телеграммы из Гельсингфорса приходили одна тревожней другой. Сначала — о массовой манифестации жителей столицы с требованием вернуть «Китайскую бригаду» домой, в княжество. Как выяснилось, генерал Сахаров, военный министр империи, попытался оставить финские части служить на Дальнем Востоке на постоянной основе, реорганизовав бригаду в номерную сибирскую стрелковую дивизию. Естественно, что руководство бригады ответило отказом, сославшись на подчинение финскому военному департаменту.
Тогда из Санкт-Петербурга последовал приказ — финские части разоружить, а командование арестовать. Вот во время попытки последнего и погибли финские генерал и подполковник. Почему и из-за чего, и какова судьба остальных военнослужащих особой бригады выяснить было уже невозможно из-за возникновения волнений в Гельсингфорсе.
К вечеру к этой манифестации присоединились объединившиеся социалисты с остатками партии активистов. Которые воспользовались ситуацией и провозгласили загадочный «Красный Манифест», текст которого до нас так и не добрался. И попытались захватить власть в княжестве. Под прикрытием мирных шествий начали захваты органов власти и полицейских участков.