— Вы имеете в виду «Арсенал Хухты»?
— Да. Именно их. У них сейчас работает замечательный конструктор, пулемёты которого закупает главное артиллерийское управление императорской армии. Значит, и нам они подойдут. Вон, господин Боргенстрем не даст соврать. Я слышал, что полицейское управление решило закупить пистолеты у «Арсенала Хухты»?
— Так точно, Леопольд Генрихович, — согласился с начальством директор полиции княжества Кнут Густав Боргенстрем. — Во время бунта мы столкнулись с тем, что наши старые шпилечные револьверы не совсем надёжное оружие. Я лично ездил в Улеаборг на оружейную фабрику, и по итогам этой поездки мы решили закупить триста магазинных пистолетов.
— Вот, Георгий Эдуардович, и вам надо бы туда съездить. Может они и винтовки выпускают, и не придётся что-то на стороне приобретать. А насчёт формы для пограничной бригады я думаю, что можно будет объявить конкурс среди населения княжества, а там, глядишь, может ещё и соберём пожертвования для наших пограничников, — Леопольд Мехелин прервался, отпил воды из стакана и продолжил. — Так, теперь про финансы. По решению кабинета министров империи подданные нашего княжества освобождаются от призыва в русскую императорскую армию, но вместо призыва мы должны ежегодно вносить в русскую казну десять миллионов рублей. Часть этой суммы удастся собрать за счёт упразднения стрелковых батальонов, а часть придётся изыскивать, сокращая другие статьи расходов или введя специальный налог. Об этом всём вам и следует подумать, господин Линдер.
— Я понял вас, Леопольд Генрихович. Это, конечно, не справедливо по отношению к нашему княжеству, но могло быть и хуже, — согласился с генерал-губернатором новый глава хозяйственного департамента.
— Теперь, что касается поражения в правах некоторых наших партий. Под полный запрет попадают все партии социалистического толка. Как и прежде, вне закона объявляется партия активного сопротивления. И к ней добавляется младофинская партия. Господин Нюборг, вы должны передать членам младофинской партии, которые не замарали себя участием в восстании, что у них есть ровно неделя на переход в другие партии. Иначе, с запретом партии, они тоже рискуют попасть в немилость. Ну, а теперь, я жду от вас вопросы.
Глава 21
В Гельсингфорс мы с дедом приехали на похороны Георга Стокманна. Так-то он помер ещё под Рождество, и его даже чуть не похоронили в городе Кройцнах Германской империи. Но сыновья вовремя приехали туда и сумели предотвратить это. И только 9 февраля 1906 года смогли доставить гроб с телом своего отца в Гельсингфорс. А через пару дней состоялись и похороны на кладбище Хиетаниеми. Погребли старшего Стокманна совсем недалеко от могилы Захара Топелиуса.
Похороны были богатыми и многолюдными. На отпевание в католический собор Святого Генриха Уппсальского даже прибыл наш новый генерал-губернатор Леопольд Мехелин. Было много сенаторов и депутатов нового сейма. От собора до кладбища было примерно три километра по центральным улицам. И треть этого расстояния я прошёл в компании с внуками и внучками Георга Стокманна. Впереди всей процессии, бросая на булыжники мостовой алые розы. Заводская улица сменилась Казарменной, а на Южной Эспланаде нас сменили сыновья усопшего.
А на следующий день деда Кауко вызвали срочной телеграммой в Улеаборг. Что там такое страшное случилось он мне не рассказал и, вручив мне чек на предъявителя на сумму в шесть тысяч марок, умотал домой. Такая громадная сумма нужна была для оплаты полугодичного содержания моей виллы «Летний Берег». Когда мы с дедом узнали от старого управляющего, что на содержание и оклады персонала надо тратить тысячу марок в месяц, то решили хранить эту информацию от всех родственников в секрете. Иначе бы нас точно поколотили и заставили продать столь разорительную недвижимость. А терять очень привлекательный участок с домом мне уже не хотелось.
Почему дед не отдал чек управляющему, а поручил его обналичить мне, я терялся в догадках. Может опять решил меня проверить. «Был же у Матти чек на тысячу франков и спустил он его на пулемёт, а что будет если ему доверить чек на большую сумму?» А может и нет. Я иногда действия этого старика не понимал совершенно, впрочем, он мои тоже частенько не понимал.
После возвращения части Китайской особой бригады в Финляндию, к нам в Улеаборг приехало двое офицеров-медиков. Полковник Фердинанд фон Вальберг и капитан Пол Ярвинен. Которые поставили меня и деда Кауко в известность, что взяли на себя смелость оформить патент на «Финскую зелень» и внести в него мою фамилию, как соавтора. Они, также привезли английские журналы «Ланцет» и «Природа» с опубликованными статьями о применении «Финской зелени» в качестве обеззараживания в военной хирургии во время Русско-Японской войны. И проинформировали: