— Не заболел он. В том городишке, куда он уехал, помер глава местной масонской ложи. Знаешь, кто такие масоны? — и получив от меня подтверждающий кивок, пустился в дальнейшее объяснение. — Вот. А Георг был «экспертом». Это такое у них звание. И он должен провести ритуал выборов нового «досточтимого мастера» как у них глава называется.
— Деда? А ты откуда столько про масонов знаешь? Неужели сам в какой нибудь ложе состоишь? — ухмыльнулся я.
— Да как тебе сказать? — смутился старик. — Помнишь, я рассказывал про немцев с которыми золото мыл в Калифорнии? Вот, они меня и просветили насчёт масонов. Мы даже свою ложу создали, шутки ради. «Малая ложа Калифорнии». Я не удивлюсь, если эта ложа и сейчас ещё существует. Немцы-то там остались. Как самому молодому, мне должность «Стюард» присвоили. Ну, и всяким жестам и знакам научили. Через это я и с старым Стокманном сблизился.
— А что это за знаки?
— В основном, складывание пальцев и ладоней так, чтобы получился ромб или треугольник, закрытие двумя пальцами одного из глаз, показ сразу двух больших пальцев. Там много чего. Только не вздумай сам баловаться с подобным. Можно и поплатиться! Ты меня понял, внук?
— Да, деда. Понял. А что с электростанцией? У нас есть деньги на её строительство?
— Ох. Как ты меня уже достал этой электростанцией. Деньги есть, но я их пущу на другое.
— Ну вот, опять! Ты же обещал! Как мне тебе после всего этого верить?
— Прости, Матти, — дед попытался взъерошить мне шевелюру, но я успел отклониться. — Обиделся? Сейчас объясню. Можешь верить, а можешь и нет, но я специально собирал в одну кубышку деньги для строительства электростанции. Ты слышал, наверное, что убили Циллиакуса?
— Как убили? — искренне удивился я. — Мы же утром его вместе со всей олимпийской командой видели?
— Тьфу! Да не того Циллиакуса! Их, этих Циллиакусов, вообще, в Финляндии, как собак не резанных развелось. Хи-хи-хи, — пьяненько захихикал старик. — Этот Бруно, а того которого убили в Швеции, звали Конрад. И был он главой «активистов».
— А! Понял! Партия активного сопротивления?
— Да, а вместе с ним убили ещё и кого-то с Выборга. Вот, боевики «активистов» и посчитали, что в этом виноват Вильгельм Хакман. Видимо, какие-то у них разногласия были. А может Хакман финансировал «активистов». Сейчас много слухов ходит. И те застрелили его. Но Хакман это не простой же человек. Всех нападавших уже арестовали и активно, по всему княжеству, теперь ловят их соратников. Супруга Вильгельма Хакмана, Алиса, не только назначила крупные вознаграждения за поимку членов этой партии. Но и приняла решение о продаже компании Хакман (Hackman Co). Она не хочет оставаться в Финляндии, а хочет вернутся на родину, в Англию, и детей с внуками туда перевезти. Тем более, что никто из сыновей не захотел продолжить деятельность отца.
— И ты решил, что у нас хватит денег купить корпорацию Хакманов?
— Ха! Нет, конечно! Я один такой кус не потяну. А вот в компании со Стокманнами и Мехелином — вполне.
— И что нам тогда достанется от пирога Хакманов? Кости и хвосты?
— Да. Пока мы невеликая сила. Но даже так нам достанется усадьба «Летний берег» (Kesäranta) в Гельсингфорсе. И тут же, в столице, малый механический и металлургический завод. А также доля в вагоностроительном заводе Таммерфоса. И шесть тысяч гектаров земли вокруг деревни Оутокумпу, что в Куопиосской губернии.
— А зачем нам усадьба?
— Чтобы было где жить в столице! Не у родственников же жить постоянно. Ты её, усадьбу эту, ещё не видел! Спорим на сто марок, что она тебе понравится! — и ухмыляющийся дед протянул мне руку для пожатия.
— Да ну тебя, — спрятал я свои руки за спину. — С тобой спорить — себе дороже выходит. И когда у тебя появятся деньги на электростанцию?
— Летом точно начнём строительство. Сейчас-то, зимой, какой помпо строить будет! А Мехелин тебе в подарок к окончанию лицея подарит проект станции. Он уже отправил людей, чтобы они, пока река замерзла, промерили всё и посчитали. Так что смотри, не подведи меня, закончи лицей хорошо.
— За это можешь не волноваться, — успокоил я деда. — Но, раз ты своё обещание нарушил, то…
— Матти! Мне кажется или ты решил своему деду условия ставить? Глупый мальчишка! — зло ощерился на меня дед Кауко.
Но я своего родственника уже знал как облупленного и не обратил внимания на его выпад.
— Да! Именно! Условия! Я ведь теперь имею доступ к финансовым документам нашей корпорации. И оказывается, большую часть её доходов составляют отчисления по патентам моих изобретений.
— Но мы же семья, Матти! Клан! Эмма, двери закрой! У меня с внуком серьёзный разговор! — рявкнул он на мою матушку, решившую узнать кто здесь ругается.
Маман испуганно глянула на меня, но возразить свёкру не посмела и тихо закрыла за собой дверь. Причем, я был уверен на сто процентов, что она притаилась за стенкой, чтобы подслушать, о чем мы здесь так громко разговариваем.
— Так я именно про это и говорю, деда. Ты же своими обещаниями и их невыполнениями подталкиваешь меня к тому, чтобы я по достижению совершеннолетия забрал из клана свою долю и все мои патенты.
— Ну… ты… — просипел дед и пошёл красными пятнами. — Решил вывернуть куртку наизнанку? — приложил он меня финской поговоркой, обвинив в измене семейному делу.
— А я не хочу быть той коровой, которую пока выгодно доить, а не резать, — ответил я тоже народной мудростью. — Твоё завещание это хорошо! Но я один из младших в клане. А решат оспорить мои дяди и отец твое решение когда тебя не станет? И что мне делать?
— Я тебе всё в руки передам, как только ты достигнешь возраста!
— А если ты помрёшь завтра? Тебе же уже за семьдесят! Ты же сам меня постоянно поучал, что лучше плотва в кадке, чем щука в озере. Тем более, я много от тебя и не хотел, а ты даже не дал мне договорить.
— Так, стоп, — дед Кауко потёр ладонями лицо. — Ты прав. Извини. Так что ты хотел?
— Запиши на моё имя эту усадьбу и те гектары земли. И будем в расчёте.
— Пфф, а я себе уже надумал. Ты не поверишь, я так и собирался сделать, — соврал мне дед, а я сделал вид, что поверил ему.
……
Рождественские вакации слились в один день. Сначала зимние пионерские игры, приезд других отрядов со всей страны. Организация их проживания, питания и участия в соревнованиях полностью съели всё свободное время, несмотря на активную помощь моей старой гвардии.
В этом году пришлось отказаться от сладких призов, потому что дед, сам того не ведая, привёз не обычные конфеты, а «сальмиакки» от Карла Фацера. Выглядели они как простые конфеты, а на вкус оказались гадость — гадостью. Первой их попробовала бабушка Ютта.
— Тьфу, тьфу, эээ, фу! Старый! Митя виттуа? Что ты мне подсунул? Отравить меня хочешь? Небось и молодку себе в городе уже сыскал, — не на шутку разозлилась бабуля и ухватив скалку двинулась к деду, чтобы покарать.
— Мама, погоди, — дорогу ей заступил мой батя. — Что случилось? Может, тебе плохая конфета попалась?
— На! Сам попробуй! — сунула она ему под нос чёрную конфету.
— Ладно, — согласился отец и с опаской сунул в рот это лакомство. — Тьфу! — выплюнул он его через пару секунд. — Это что за гадость? Ты это детям привёз? Ну ты и лаардипэрсэ. Ты то сам их пробовал когда брал? А?
В общем, деда немного поколотили и заставили съесть одну конфету. Но он так и не смог продержать её во рту дольше десяти секунд. Естественно, что все обитатели дома, включая и меня, попробовали эту необычную конфету на вкус. Ощущения от неё были такие, будто я влил себе в рот столовую ложку нашатыря. Бррр. Фу. А вот матушке вкус конфеты, наоборот, понравился. Хотя, может она и притворялась?
— Ну я ему устрою! Этот швейцарец у меня попляшет! Это же надо, такую гадость подсунуть! Я же просил у него «лисички» или тянучки «кис-кис». А он ещё хотел войти долей в наше со Стокманнами производство «саамского льда», — вываливал на меня свои возмущения дедуля на следующий день после инцидента.