- Андреас, ты же сам виноват. Зачем ты диктатором захотел стать?
- Молчи, мелочь ушастая. Ты меня предал! Ты должен был драться за меня! Трус! А ещё брат!
- Я не трус! Я защищал тебя, когда ты упал!
- Ненавижу! Тебя, Матти и этот дом! Я его спалю! И нас домой отправят! Ой! - взлетевшая с столика кружка стремительно понеслась к нему.
От испуга у Андреаса ослабли колени, и он упал на задницу. Кружка, чиркнув по его волосам ударилась об стену за его стеной, разлетевшись на множество осколков.
- Аааа! - перепуганный мальчишка тонко завыл и попытался на карачках доползти до двери, но неведомая сила отшвырнула его в сторону, ощутимо приложив его о попавшийся на пути стул.
- Стой! Не надо! Хиири, не надо! Пожалуйста! Остановись! - сообразивший, что происходит, Ларс, кинулся к брату и обняв его, со слезами на глазах закричал куда-то под потолок, обращаясь к домовому, про которого знал из рассказов Матти и бабушки Ютты.
И неведомая сила успокоилась и не предпринимала никаких попыток как-то навредить мальчишкам.
- Андреас, вставай! Пойдём к Матти! Нам надо к нему! Иначе будет плохо! - причитал и всхлипывал Ларс Викстрём, буквально таща плачущего и перепуганного брата на себе к дверям.
Когда эта плачущая парочка ввалилась ко мне, я как раз переводил очередную главу своей первой сказки на шведский. Причём ввалилась с таким шумом и всхлипами, что следом за ними прискакала и встревоженная Анью. Я же, как обычно, увлечённый делом, услышал их только когда они вломились в мою комнату.
Из Андреаса никакой информации извлечь не удалось. Он только плакал и испуганно икал. Предложенная ему кружка с водой настолько перепугала его, что он завыл и полез прятаться под мой стол.
Зато рассказ Ларса полностью прояснил ситуацию. Видимо, мой разгневанный тонтту за угрозу сжечь его жилище хорошо нагнал жути на бедного паренька.
Самое странное, что Ларс не выглядел испуганным. Он возбужденно рассказывал как летали и взрывались кружки, а его брат своим телом переломал всю мебель в их комнате.
С летающей посудой я сталкивался и в прошлой жизни, лет в десять или одиннадцать. В квартире моего одноклассника Ромки Кулиша. Мы смотрели по телевизору польский сериал «Четыре танкиста и собака», когда громкий хлопок привлёк наше внимание. Пошли искать и нашли в ванной донышко от стакана и стеклянное крошево вокруг. А затем начали биться тарелки на кухне. Мы только одним глазком глянули на тот ужас на кухне и бегом рванули на улицу. Где и просидели до прихода его родителей. Естественно, те не поверили нам и наказали Ромку.
Анью, когда услышала про то, что Андреас обещал поджечь наш дом, оттолкнула в сторону Ларса и вытащив пацана из под моего стола, влепила ему несколько звонких пощёчин и затрещин. И надо сказать, это привело мелкого в чувство. По крайней мере, он вполне внятно, хоть и с истеринками в голосе, стал просить у меня прощения.
- Андреас! Ты не столько меня обидел, сколько Хиири. Он ведь тоже считает этот дом своим, - на меня сзади пахнуло знакомым теплом, и я понял, что и защитник нашего дома тоже здесь. - Надо и у него прощения попросить.
- И что мне делать? - племянник в эту минуту был готов на всё, хоть на крышу вылезти и спрыгнуть вниз. Надо его спасать, а то ещё в бега подастся. Ищи потом.
- Что у тебя есть с собой самого дорогого?
- Золотая монета у него есть! - сдал его Ларс. - Американская.
- Да. Один доллар золотой. Папа подарил, - прошептал Андреас, а в его глазах явно поубавилось желания готовности к любой жертве.
- Значит так. Берешь свою монету и идешь на кухню. И кладёшь её в ту миску за печкой, в которое мы молоко наливаем каждое утро для Хиири. И просишь прощения. Хорошо просишь. И обещаешь больше никогда не думать причинить вред этому дому. Потом отворачиваешься, считаешь до ста, я вас учил, надеюсь, ты не забыл? И поворачиваешься обратно. Если монеты в миске не будет, то Хиири тебя простил.
- А если он её не заберёт? - опять испугался Андреас.
- Тогда я иду к деду и всё ему рассказываю, а он, скорей всего, отвезёт тебя домой. Но прежде точно выпорет. И дома тебе тоже достанется, наверное, - хотя вряд ли, как я помнил из книг и мультфильмов моего мира, домовые любили золото.
- Мы, что? Не будем никому рассказывать про это? - удивилась Анью.
- Если Хиири примет подарок, то нет. Хорошо, сестрёнка?
- Угу, - как-то через силу согласилась она. - Хорошо. Если примет, я буду молчать.
- Но монета в той комнате! Я не пойду туда один. - на глаза Андреаса опять навернулись слёзы.
- Я сбегаю! Я знаю, где она! - и шустрый Ларс рванул в их с братом комнату, только пятки дробно застучали по деревянному полу.
Всё прошло как задумывалось. И Андреас на кухне никого из взрослых не застал, и Хиири монету у него принял. Но вот мелкие Викстрёмы три ночи спали в моей комнате на матрасе в обнимку, пока это не пресекла бабушка Ютта, выгнав их в соседнюю спальню. Я так и не решился им рассказать, что мой Хиири тоже ночует в этой комнате. Иначе, даже и не знаю чем это могло закончиться для Андреаса.
…..
- А ну, быстро иди сюда! - рявкнул на меня дед Кауко одним прекрасным летним днём, когда моя команда, набегавшись по округе, разошлась по домам, и я в компании племянников зашёл на наше подворье.
- Чего, деда? - я опасливо приблизился к нему и смог увернуться от его руки, попытавшейся схватить меня. - Ты чего? Что я сделал? - Отскочив подальше от него, возмутился я.
Вроде бы никакого криминала за собой не припомню. Ну, если не считать нескольких сворованных гвоздей и разбитый горшок со сметаной, который уже и так записали на дворовых кошек.
- А ну, брысь отсюда, - заорал он на Викстрёмов, которые соляными столбиками застыли посреди двора и, видимо, гадали, не коснутся ли и их эти непонятные разборки. Но после окрика деда пулей залетели в дом, оставив меня один на один с ним.
- Матти! Ты почему меня не слушаешься? Тебе было сказано идти ко мне?
- Да, деда. Но я не подойду пока ты мне не объяснишь чего хочешь.
- У ты, неслух! Вот это, что? - на его протянутой ко мне левой ладони, лежали осколки раздавленной глиняной свистульки. Судя по узору на одном из них, явно моей, а не племянников.
- Свистулька. Моя. Была. Пока ты не раздавил, - с укором сказал я.
- Так, что здесь происходит? - в калитку зашёл отец, явно приехавший из управы.
- Дед мою свистульку взял и раздавил, - нажаловался я отцу и, спрятавшись за него, показал деду язык.
- Ты что, старый, творишь? Зачем внуку игрушку сломал?
- Тьфу! Идиоты! Вот это что? - он опять протянул руку с обломками моей свистульки под нос отцу.
- Обломки. Мусор какой-то.
- Ты в руки возьми! Разотри и скажи мне, что это?
- Хм. Глина вроде. Красная. Красная? Откуда у нас здесь красная глина? - я был ловко извлечён отцом из-за его спины.
После чего он, присев на корточки, заглянул мне в глаза и спросил:
- Матти. Ты где взял эту глину?
- Нашёл, - растерянно ответил я, ничего не понимая. - А что в ней такого?
- Это очень хорошая глина. Из неё хорошие кирпичи и черепица получаются, - объяснил мне отец. - Так где ты её нашёл? На нашей земле?
- Вроде бы, да. Между Звонким и Быстрым ручьями.
- Покажешь? Пойдём, съездим, пока я лошадь не распряг. Отец, прихвати пару заступов, - почти по барски бросил он деду и, подталкивая меня в спину, пошёл со двора.
…..
Громадный пласт найденной мной глины оказалась частично на нашей земле, а частично на общинных неугодьях. Благодаря тому, что отец был старостой, они с дедом выкупили этот участок за небольшие деньги и почему-то оформили на меня. И начали строительство кирпичного заводика. Даже опытного управляющего для этого наши. Англичанина Кевина Райта, который когда-то работал инженером на подобном заводе в Ваасе.
В августе случилось то, что и должно было случиться. Император Николай назначил на пост нашего генерал-губернатора генерал-адьютанта Бобрикова.