— Что это было? У тебя из руки взметнулось, я видел…
— Тебе показалось, игра света, — Торвид выпустил кольцо дыма, совершенное по своей форме.
Повисла пауза, затем Каслер вежливо продолжил:
— Воля ваша, Грандлендлорд.
Может быть, младший Сторнзоф поверил ему, а может, просто подчинился авторитету законного главы Дома, что практически одно и то же. Во всяком случае, Каслер не употребил насилия для немедленного выяснения истины.
Насилие. Как не вязалось это слово с обликом достойного члена семьи Сторнзоф. Каслер Сторнзоф был героем, в каком-то смысле достоянием рода.
— Оставляю вас наедине с вашими развлечениями, грандлендлорд, — слова Каслера прозвучали безукоризненно вежливо. Он повернулся, чтобы уйти.
— Постой, — приказал Торвид, и Каслер остановился, как вкопанный. — Одну секунду, племянник. Если позволишь, дам тебе маленький совет. — И, не дожидаясь ответа, продолжил: — У меня нет желания давать тебе какие-то указания, но прислушайся к тому, кому со стороны видней, что твоя — как бы это сказать — беззаботно-благодушная природа заставляет тебя совершать грубые ошибки.
— Какие же ошибки я совершаю?
— Ты сходишь с дистанции, помогая конкурентам явно за счет интересов Сторнзоф. Ты предлагаешь им свои услуги, ты разглашаешь ту информацию, которой только ты владеешь, ты же расшатываешь собственные позиции.
— Ты намекаешь на инцидент в Глоше?
— Он стал твоей первой ошибкой. Если бы ты тогда не вмешался, один из участников наверняка бы выбыл из соревнования раз и навсегда.
— Ты допускаешь, что я могу оставаться безучастно в стороне, когда оскорбляют женщину?
— Ее благополучие — не твоя забота. Я не верю, что ты можешь размякнуть до излишней сентиментальности по поводу сомнительного целомудрия какой-то случайной актрисульки из Вонара.
— Насколько мне известно, мисс Дивер не актриса, а писатель и лектор.
— Ну и чем же она отличается от актрисы? Она зарабатывает на жизнь публичными выступлениями на сцене. Где ты здесь видишь разницу? Что меня волнует, так это как ты оцениваешь свой поступок. Ты безрассудно предотвратил ту случайность, которая принесла бы тебе выгоду. Ты увеличил свою глупость, извинившись — не спорю, благородное извинение, достойное всяческих похвал — перед какой-то иностранкой за поведение своих соотечественников. Мы не склоняем голову перед теми, кто стоит ниже нас и ничего для нас не значит. Ты понимаешь меня?
— Понимаю, но не соглашаюсь. Даму грубо оскорбили; распоясавшиеся животные, набросившиеся на нее, заслуживают трибунала, и извинение было как раз к месту.
— Дама? Да? Я начинаю понимать. Получается, вонарка вскружила тебе голову, так?
— Не совсем. Она красивая, но…
— У нее хорошие формы, насколько я заметил, — небрежно бросил Торвид. — Но она насквозь буржуазна, посмотри на ее кокетство, ни вкуса, ни стиля, она непрерывно строит тебе глазки, и как мало в этой игре утонченности.
— Вам трудно угодить, грандлендлорд.
— Да, у меня высокие требования.
— Мисс Дивер располагает меня к себе своей открытостью, непосредственностью, она напрочь лишена всякого притворства. А я пристрастен к четко очерченным характерам.
— Мужским, наверное. Но ты ничего не знаешь о женщинах.
— На Ледяном мысе не было ни одной женщины, — согласился с ним Каслер.
— Верно. И здесь долг обязывает меня коснуться твоей второй ошибки. Не далее как час назад ты всем рассказал о том, чему тебя учили в детстве, поведал этим полоумным иностранцам о своей способности чувствовать сверхъестественные энергии. Что за глупость ты допустил? Образование, которое ты получил на Ледяном мысе — тем более сам уединенный мыс — не должны быть достоянием чьих-либо ушей, кроме грейслендских. Система Разъяснения, дошедшая до нас из глубин времен и охраняемая традицией, неподходящая тема для пустой болтовни за столом, где собрались враги и просто незнакомые люди. Твоя оплошность хуже глупости, она больше похожа на разглашение священной тайны.
Каслер Сторнзоф напрягся, сдерживая раздражение, но ответил с присущей ему вежливостью.
— При всем моем уважении я не могу согласиться с вами, грандлендлорд. Я ни словом не обмолвился о Приобщении, лишь вскользь упомянул о своем начальном образовании, о своей способности чувствовать движения светил, но это относится только к моей персоне и не является секретом. Я вступил в разговор, когда почувствовал, что мое участие уместно, и сделал это с чистой совестью.
— Пф… ты захотел произвести впечатление на женщину. Играй с ней в игры, если тебя это развлекает, только не совершай глупостей, не нашептывай на вонарское ушко секреты. — Торвид раздраженно отшвырнул окурок в море. — А теперь слушай меня внимательно, я буду говорить как глава нашего Дома. Ты — офицер Грейслендской империи, и ты Сторнзоф. Ты очень хорошо понимаешь свой долг. Ты закаленный солдат и знаешь, насколько опасно разглашать тайну. Следи за своим языком, ни слова этим болванам, и ты выиграешь битву.
— Но это не битва, — не согласился с таким определением Каслер с едва уловимой ноткой сухости в голосе. — Как вы верно заметили, сэр, я — солдат и потому способен отличить войну от спортивного состязания.
— Отличить? Зачем отличать две ступени одной лестницы? Спортивное состязание — любого вида — это всего лишь война меньшего масштаба. Бои на разаульском фронте, шахматная партия, Великий Эллипс — все это вариации на одну и ту же тему, которая зиждется на одном неизменном принципе: прийти к победе любой ценой, любыми доступными средствами. Вот что значит принадлежать фамилии Сторнзоф и быть подданным императора. Это твое наследие, племянник, это в крови Сторнзофов. Твои годы на Ледяном мысе прошли зря, если ты не усвоил этой истины.
— Годы, что я провел на Ледяном мысе, многому меня научили, — уклончиво ответил Каслер. — Сэр, я выслушал вашу речь, вы все очень ясно изложили.