– И откуда ты такой красивый взялся? – ласково поинтересовался Аникита.
– Пан, не извольте гневаться, пан, – жалостливо произнес обормот на языке, который впоследствии станет украинским.
В ходе допроса выяснилось, что это недоразумение никакой не казак, а вовсе даже посполитый крестьянин, присоединившийся к казакам в надежде пограбить. Таких в отряде сотника Шила, почитай, половина, остальные вроде все же казаки. На вопрос, чего их принесло сюда, он не ответил, ибо не знал, но догадаться нетрудно. Под знаменами короля Сигизмунда, хочешь – не хочешь, придется воевать, а львиная доля добычи, как ни крути, достанется знатным панам. А селян грабить и риска меньше, и добыча в один котел. Так что пан сотник рассудил за благо предпринять квест в Северную Русь. Как говорят в таких случаях донцы, «за зипунами». В принципе, дело житейское, все наемники при случае так делают. Ну а этим просто не повезло – мне попались.
Однако усадьба, ставшая штаб-квартирой мародеров (а слова-то такого еще и нет, я интересовался[5]), довольно удобна для обороны. Стоит на возвышенности, окружена тыном. Боярский терем и службы сложены из бревен, с наскока не взять, а людей терять не хочется. Кроме того, сотник свое дело знает, и караулы у него не спят. Как нас до сих пор не заметили, просто чудо. Казаки, как ни странно, на конях воины так себе, вроде татар – налететь пограбить, не более того. Но в отличие от татар крепки в обороне, если засядут в вагенбурге – их оттуда без артиллерии не выкурить. А тут и вагенбурга не надо – вон целый острог заняли, – поэтому действовать будем так…
Когда на следующий день разбойники очередной раз отправились на свой промысел, они неожиданно напоролись на небольшой отряд мушкетеров и стрельцов, идущий по дороге к их базе. Подивившись странному сочетанию шведской и русской пехоты, воровские казаки попытались отогнать врагов подальше, но не тут-то было. Пехота тут же перестроилась и лупанула залпом в противника. Попытка атаковать с другой стороны кончилась тем же. Несмотря на все попытки отвлечь их, пехотинцы стойко продолжали продвигаться вперед, и, если так пойдет дальше, скоро, чего доброго, достигнут усадьбы. Поразмыслив над складывающейся ситуацией, сотник рассудил, что лучше журавль в небе, чем утка под кроватью, и, оставив большую часть своего отряда отвлекать настырных пехотинцев, с остальной частью вернулся в свой импровизированный острог, решив озаботиться спасением награбленного. В самом деле, конницы у врагов не видать, а пехота их не догонит. Но как только небольшая вереница возов и вьючных лошадей выкатилась из ворот усадьбы, предварительно подпалив ее, на гарцевавших вокруг моих спешенных драгун (а пехотой были именно они со стрельцами) с двух сторон навалились кирасиры и рейтары. Окажись они в чистом поле да на свежих конях, бездоспешные казаки, может, и ушли бы, но мои латники, сдавив с двух сторон, заставили их принять бой. Тем временем оставшиеся драгуны во главе со мной окружили обоз и, не тратя времени на переговоры, начали отстрел противника. Разгром был полным, небольшая часть разбойников ушла, остальные, поняв, что оказались в безвыходном положении, бросили оружие. Приказав вязать пленных, я, бегло осмотрев захваченный обоз, покривил губы. Крохоборы: если не считать небольшого количества пушнины, ничего ценного. Хватали все подряд, по принципу «в хозяйстве все сгодится». Ну что же, сходили, развеялись, пора и честь знать, идем обратно.
В авангарде нашего воинства, возвращающегося с победой, шли кирасиры. Следом, гоня пленных и захваченный обоз (не пропадать же добру), шли драгуны. Замыкали стрельцы и рейтары. Качаясь в седле рядом с Анисимом и Аникитой, я неожиданно спросил:
– А помнишь, боярский сын, о чем мы уговаривались, когда я тебя на службу брал?
– О чем, княже?
– Что я тебя на православных в бой не поведу.
– Да какие же то православные, тати они и есть тати, – скривился сотник моих рейтар.
– Так-то оно так, да слово дадено – что пуля стреляна, нарушил я свое слово! – вздыхая, продолжил я.
Аникита не мог понять, куда я клоню, а вот Анисим, кажется, начал понимать.
– Это выходит, герцог-батюшка, мы тебе вроде как ничего и не должны?
– Выходит-выходит, – ответил. – Ты мне вот что скажи, пушкарь, Аникита – с ним все понятно, служилый человек, а тебе что на Москве медом намазано? Ты-то чего туда рвешься?
– Да как тебе сказать, герцог-батюшка, жена у меня там, родина опять же.