— Что мы с твоей мелочью на Альдебаране делать будем? — спросили они. И даже засмеялись. — Давай играть на твои брюки.
Тут уж Удалов заартачился. Он человек солидный, ему домой через весь город идти.
— Тогда, — сказал главный пришелец, — сыграем на недвижимость.
— Ну какая у меня недвижимость, — вздохнул Удалов.
— Давай играть на Землю. Ты Землю ставишь на кон, а мы — наш космический корабль.
Удалов вошел в азарт. И согласился.
Ему бы подумать, зачем пришельцам Земля со всеми ее людьми и природными ресурсами. А он:
— Раздавай карту!
Ну и проиграл.
Потом опечалился и спросил:
— Зачем вам наша родная Земля?
— А она нам нужна, чтобы ее поработить. Мы заставим вас гнуть на нас спину, мы обесчестим ваших женщин, мы подчиним себе вашу экономику и вывезем ваши природные богатства, завалив вас в ответ дешевым, никому не нужным ширпотребом.
— А выкупить назад ее у вас можно? — спросил Удалов.
Пришельцы посчитали на своем компьютере и ответили:
— Если ты к завтрашнему вечеру достанешь сто сорок три тысячи рублей с копейками, возвратим тебе Землю. А нет — не обессудь. У нас все по-честному.
Тут начало темнеть, пришельцы улетели, чтобы засветло успеть на свою базу на обратной стороне Луны, а Удалов поехал домой. Без грибов, без пиджака и еще проиграл Землю в карты.
Приехал домой туча-тучей. А Ксения учуяла запах спиртного и увидела отсутствие пиджака. Ей бы догадаться, что произошла трагедия, а она говорит:
— Опять заместо рыбалки бегал к этой Римке? Лысый уже, а как был козлом, так и помрешь.
— Нет, — отвечал Удалов. — Дело куда хуже. Я Землю пришельцам в карты проиграл.
Ксения рассердилась на такую ложь, стала бить посуду, но Удалов понимал: Ксюша-то побуйствует и успокоится, а ему надо завтра сто сорок три тысячи рублей достать.
— Ксюша, — спросил Удалов. — А что у нас на книжке?
— А ты не знаешь? — сказала Ксюша и саркастически расхохоталась. — Ветер гуляет у нас на книжке, не на что ребенку велосипед купить. Так что неоткуда взять нам денег ей на драгоценности!
— Ты все о том же, — вздохнул Удалов и пошел к соседу, профессору Льву Христофоровичу Минцу, великому изобретателю.
Профессор отдыхал, давал сам себе сеанс одновременной игры в шахматы на двенадцати досках.
— Погоди, — сказал он Удалову. — Кажется, наметился вечный шах.
— Некогда годить, — сказал Удалов. — Над планетой нависла беда. Я проиграл Землю в карты.
— Кому? — спросил профессор.
— Пришельцам.
— Откуда?
— Черт их знает. Зеленые, в военной форме.
— Ну что ж, — сказал Минц, ставя себе мат на шестой доске. — Я давно хотел тебя спросить, Корнелий, ты кто будешь по национальности?
— Местный.
— Странно. Если бы ты был евреем, я бы понял: сначала продали Христа, потом Россию, теперь — Землю. Но от русского человека я такого не ждал.
— Я в азарт вошел, — признался Удалов. — Если я завтра к вечеру сто сорок три тысячи не наберу, они нас поработят.
— Значит, это не пришельцы, — сказал Минц и поставил себе мат на восьмой доске. — Пришельцы умеют считать. Они отлично знают, что Земля стоит дороже, чем сто сорок три тысячи. Во много раз.
— А кто же они?
— Переодетые хулиганы. Из Вологды.
— Настоящие, — возразил Удалов. — Метр ростом, три ноги, глаз посреди лба, ну как в такого переоденешься?
— Нет. Это авантюра. И не вмешивайся ты в нее.
— Так не дадите взаймы? Я верну при первой возможности.
— Не из чего тебе такую сумму отдавать. Лучше иди спать.
— Неужели вам Землю не жалко?
— Мне ее еще вчера жалко было. Может быть, к лучшему, если ее захватят пришельцы?
— Что вы говорите, Лев Христофорович! Ведь они же не скрывают, что поработят нас, обесчестят наших женщин, расхитят наши природные ресурсы.
— Что-то не вижу разницы, — сказал профессор и сыграл с собой вничью на третьей доске.
Удалов попрощался и пошел на первый этаж, к Саше Грубину. Все-таки хороший человек Минц, образованный, думал он, а еврейская национальность сказывается. Ему все равно — порабощенные мы или нет. А русскому сердцу порабощение недопустимо!
Так он и сказал Саше Грубину, когда отвлек его от изобретения вечного двигателя.
— У меня денег нет, — сказал на это Саша, запустил пальцы в свои патлы и начал бегать по комнате, сшибая приборы. — Но если бы были… не знаю, дал ли бы я их тебе.
— И ты тоже?
— Нет, тут не национальная проблема, — сказал Грубин. — Евреи и татары тоже бросались на дзоты. Тут вопрос в том, что у нас в магазине совсем электрические лампочки кончились.