Древность башкордского языка и доказывается тем, что он, в отличии от других языков, чрезвычайно богат односложными словами.
По этой причине язык башкордов, как и язык шумеров, состоит почти из одних омонимов. Например: 1. [И~ст~е] - в памяти
2. [~О~ст~е] - наверху [Эст~е] - внутри
[О~ста] - мастер-профессионал 1. Урта - посередине
2. [А~ста] - внизу Ир - мужчина
Ер - земля, [Ер~з~е] - на земле 1. haya - воздух, небо
2. haya - доить корову
3. hыу - вода 1. [Та~н] - рассвет
2. [Т~он] - ночь
3. Тун - замерзший
Все эти слова башкордского языка родились в глубокой древности, в эпоху палеолита, то есть в тот исторический период, когда слова - имена несли в себе не только несколько смыслов, как сейчас, но и само слово означало два и более предмета, а основой для подобного мышления было оборотничество.
Но и это не предел для языка башкордов. Нерасчлененность предмета и понятия начинается не в слове, а уже в звуках. И именно эти звуки роднят язык башкордов с языком англов даже в фонетике, то есть в мимезисе-природе. Башкордские звуки [~с] и [~з] полностью идентичны английским звукам, которые тем и отличаются от звуков других, так называемых ``индо-европейских'' и ``тюрко-алтайских'' языков, что эти звуки [~с] и [~з] - не что иное, как неразделенные гласная и согласная.
Этот синкретизм был основан на том, что мышление копировало природу, бывшую тогда единственным объектом восприятия. Но сама Природа есть постоянное ``непостоянство''; в Природе одни формы постоянно сменяют другие, один сезон сменяет другой, одно животное служит пищей для другого.
В Природе, в мире, во Вселенной, все изменяется, даже время - и то течет, и поэтому возникает вопрос - каким образом древний человек вообще пришел к абстрактным понятиям, которые, как известно, и есть умозрительное постоянство. Например, понятие книга так и останется нетронутым, целым, даже если мы сожжем вещественную книгу, если мы будем наблюдать, как она горит, понятие книга не сгорит вместе с ней.
Попытки ученых-психологов понять на примере восприятия ребенком своих ощущений, а вслед за этим, по мере накопления этих ощущений, раскладывать их в группы, из которых впоследствии рождаются абстрактные понятия, мы считаем неудачными, по нескольким причинам. Одна из них состоит в том, что ребенок не способен создать ни одного понятия без участия взрослого человека, у которого уже существует разговорная речь. Более того, мы знаем такие случаи, когда новорожденный ребенок был усыновлен волчицей, вследствие чего у этого ребенка к семилетнему возрасту вообще отсутствовало самосознание себя как человека, а наоборот, все его повадки имитировали поведение диких волков, в среде которых он и находился. Другая причина, которую ученые, в частности, психологи, не замечают, вытекает из первой и заключается в том, что само состояние детскости не есть исключительно привилегия людей. Любой человек отличит медвежонка от медведя, лисенка от лиса, волчонка от волка, и главное здесь то, что наивность, одна из характеристик в определении детского поведения у людей, является главной чертой и в поведении детенышей диких животных.
Проблема несколько иного плана состоит в том, что даже взрослые люди, не говоря уж о детях, не начинают ни с того ни с сего выдумывать ``абстрактные'' понятия или, говоря точнее, давать новые, никем не слыханные имена. На практике этот процесс присвоения ``новых'' имен новым явлениям, как в науке, так и в жизни, происходит как раз обратно. Например, все знают, что такое электричество, но никто не сможет объяснить, почему этому феномену дали греческое имя электрон, что означает янтарь. Или слово атом: оно произошло от греческого атомос - неделимый, но в греческом языке оно является заимствованием из древнеегипетского языка, где атум означало не ``неделимый'', а ``первичный'' и было именем изначального бога Атума - творца всех других богов.
Для мышления необходимо существование языка, а если его нет, то все понятия будут текуче-расплывчатыми, не постоянными. Человек использует свои восприятия и эйдетические ассоциации, как материал для мышления, далее полностью становящийся реализованным в акте человеческой речи, где невидимое (мышление) получает реальное физическое (слуховое) право на жизнь. Именно слово является той формой, в которой одна вещь, даже в смысловой, не в материальной области, отделяется от другой и получает самостоятельное существование в своем имени.
Но что именно воспринимает человек, почему именно язык-система звуков, стал средством выражения абстрактных понятий? Безусловно, человек воспринимает природу, окружающую его: так было и десять, и пятьдесят, и сто тысяч лет тому назад, но с той разницей, что у современного человека это познание природы происходит через уже созданный разговорный язык, в то время как у людей в глубокой древности развитого языка еще не существовало.
Следовательно, древние люди передавали необходимые сведения о предметах жестами и звуками, наиболее характерными для изображаемого предмета. Это означает, что фонетика любого языка есть не что иное как подражание (мимесис) живой природе, это означает, что фонетика есть онтология, а грамматика, благодаря которой логически раскрывается понятие - гносеология.
Но чем же являлась фонетика (звук) языка для человека в древности, в ту эпоху, когда человек еще был охотником и рыболовом, а жизнь его целиком зависела от природы? В отличии от современных людей, древний человек не отделял, а отождествлял звук с предметом, и считал звук не столько признаком, сколько частью самого предмета. Такое понимание древним человеком онтологической связи звука с предметом - объектом, частично сохранилось и до наших дней, например, охотник использует всевозможные манки, звуки которых подражание птицам. Услышав манок, птицы летят на него и становятся легкой добычей охотника.
Поскольку не каждый человек может имитировать звуки птиц и зверей, то древние считали, что есть люди, знающие ``язык птиц'' и понимающие, о чем те разговаривают. Описание такого понимания звука мы находим в мифологии башкордов, где герои разговаривают с птицами, задают зверям вопросы и получают ответы.
Одновременно с имитацией звуков родился и другой обычай, который вытекал из того, что хищные звери, опасные для жизни людей, также издают звуки, а следовательно, как считал человек древности, если их произнести, то это животное может прийти на этот зов. Поэтому люди древности наложили запрет на произнесение и имитацию некоторых звуков. Обычай табу на определенные звуки сохранялся у башкордов и до недавних дней. Детям запрещалось свистеть из-за того, что свист услышит дух, хозяин ветра - Дейеу Парейе и нашлет сильную бурю или дождь, который может погубить весь ожидаемый урожай ячменя и пшеницы. Все это говорит о том, что древний человек осознавал некую магию звука, который может быть добрым, а может быть грозным.
Этот факт имеет весьма важное значение в изучении лингвистами родства языков, так как фонетический строй любого языка есть не случайное, а закономерное явление, напрямую связанное с тем миром природы, который породил каждый отдельный язык.
Различие в языках уже на самой ранней ступени, то есть в фонетике, предопределено различиями, существующими в самой природе. Человек, который никогда не видел зимы, не может иметь слов для обозначения зимних явлений и даже для самого понятия зимы.
Деление звуков на допустимые и запрещенные тесно связано и переплетено с возникновением у древнего человека религиозных верований и культовых обрядов. Однако только начиная с эпохи позднего палеолита можно говорить о сложившейся первобытной религии, известной как анимизм, наиболее характерными формами которого были магия и тотемизм.