Вот же сука! Какие, к черту, вассалы в Хтони? Тут-то он и попался, тупой аристократический засранец, кем бы он ни был! Гонит, как есть гонит, и он это знает, и я это знаю, и все это знают. Такое гонево на Маяке не приветствуется, а на Проспекте за подобные базары обычно морду разбивают.
— Эй, челядь! — я шагнул вперед. — Иди рассказывай эти сказки в свою юридику! Здесь нет вассалов и нет господ, чудища жрут всех с одинаковым аппетитом!
Народ за моей спиной одобрительно загудел.
— А ты кто будешь, смерд? — плети в руках темноволосого бледного парня (похоже — главного) взмыли в воздух и заплясали как кобры, повинующиеся дудке факира. Их длина и толщина постоянно менялась. — А-а-а, да ты грязный ублюдок! Как смеешь ты…
— Ой, да пошли вы нахрен! — внезапно осознал ситуацию я и повернулся к своим. — Да что с ними разговаривать? Погнали, убьем их да и всё!
И потянул из-за спины кард, ускоряясь с каждым шагом и постепенно переходя на бег. За мной грохотали подошвами по асфальту Шерочка с Машерочкой, пыхтел Хуеморген, матерились снага, легко бежал Витенька и топотал Хурджин. Основная толпа по уговору должна была подождать, пока мы не вступим в ближний бой — а потом уже навалиться. У них-то не было никаких негаторов, даже самопальных татуировочных!
Плети из рук десятка темных ринулись в нашу сторону. И я просто кожей почувствовал, как начинают отставать мои спутники, замедляя бег. Ну да, черт побери, даже с волшебной татуировочкой на руке зверски неуютно, когда тебя собирается прикончить злой волшебник! Тут нужно понимать: магия в этом мире была в порядке вещей, местные прекрасно знали как это работает, и атака темными плетьми воспринималась ими примерно так, как если бы в кого-то из людей со старушки-Земли пальнули из нескольких гранатометов сразу! Страшно до чертиков!
Им страшно, не мне. И не Шерочке с Машерочкой. Мы — уруки, нам до лампочки.
— Лок-трк огар!!! — кричали девчата, а я ничего не кричал, я ускорился до предела, в несколько прыжков сблизился с врагами и, хорошенько размахнувшись кардом, сходу отрубил голову темноволосому парню.
Волосатая голова летела, кувыркалась в воздухе с очень удивленным выражением лица, и брызгалась кровью во все стороны. Туловище ляпнулось сначала на колени, а потом просто рухнуло на асфальт. А я уже пнул ногой какую-то жутко накрашенную бабенку, подставляя ее под удар кромки щита Шерочки, потом развернулся — и секанул по ноге лысого парня, перехватил кард обеими руками — и раскроил ему череп одним мощным ударом. Темная плеть лизнула по моей груди, мигнула золотом татуировка — и вражье колдовство отдернулось, как будто обожженное.
— Мрут, суки! — заорал Хуеморген. — Мрут!
Витенька принялся палить из пистолетов залпами, остальные наши навалились на темных всей Ордой, и принялись месить самым некультурным образом, а Кузя, засранец, бегал по ближайшей крыше и орал:
— Я заснял, я заснял!
На самом деле Проспект понес серьезные потери в уличных боях и прочесывании кварталов. Не меньше трех десятков было убито и полсотни — ранено за последний час.
Воодушевленные первыми легкими победами, одержанными благодаря негаторам и внезапности, вооруженные люди и нелюди бросались в опрометчивые атаки, вступали в перестрелки и рукопашные схватки — и гибли от темного колдовства. Мы с ордынскими не могли прикрыть всех, точно так же как и ограниченный радиус действия полицейских артефактов не мог обеспечить защитой каждого из отрядов Щербатого и Евгеньича. Я даже подумал, что несколько групп из наиболее опытных и экипированных бойцов действовали бы более эффективно, но после того, как один из двух негаторов Щербатого был продавлен совместными усилиями дюжины темных, и лопнул, взорвавшись тысячей осколков и искалечив пару десятков снага — бросил судить о войнах Тверди земными мерками.
После часа боев темных осталось около двадцати, они отступили на фабрику альтернативного протеина, недалеко от клиники Финардила и той самой «бабы с цыцками». Евгеньич, весь в пыли, грязи и, почему-то — в паутине, отплевываясь, и выковыривая мусор из бороды, подошел ко мне и сказал:
— Умыли нас кровью, гады… Но мы тринадцать сукиных детей выкурили и прикончили. Я стрелков расставил по крышам, лупят по окнам фабрики, если хоть занавеска шевельнется. А у вас что?
— В первом бою десять прижучили, потом народ раздухарился, начали лезть на рожон… Погибших и раненых много, сейчас в клинике ими занимаются. Горазды они драться, эти темные, а? Но молодые все, неопытные! Кидались на нас чуть ли не по одиночке, вот и дохли… А если б сразу, одним кулаком…