Кантакузен своим появлением здорово наделал шороху, а я сильно поржал, наблюдая, как турки пытаются прикончить неведомую тваринушку, вполне логично приняв носферату за порождение Хтони. Они открыли шквальный огонь, один из элементалей ринулся на головожопа, но упырь взвыл из глубин ануса и ускорился, и на мощном форсаже вломился в металлические ворота концлагеря, пробил их насквозь и, поднимая столбы пыли, умчал вдаль по дороге.
Я ржал как сволочь, поглядывая на всю эту катавасию из тьмы рудника. Но — недолго. Потому что янычары окапывались и готовились грамотно, и уже подтаскивали безоткатные орудия, и выкатывали бронетехнику… Справляться с накатами хтонических тварей у них получалось все лучше и лучше, так что высовываться нашим братьям и сестрам из подземелий пока что было бы слишком опасно. Нужен был какой-то ход конем… Или — не конем. Какая-то имба нужна была, чтобы дать просраться элитным турецким солдатам!
— Что там, что там? — конечно, гребаные папуасы во главе с Райлой все-таки вернулись за мной и теперь сгрудились рядом, неплохо экипированные и вооруженные трофейными пулеметами. — Пошли вломим им всем! Размозжим все головы!
— Не-а! — покачал головой я. — Нам нужен весь урук-хай для грядущих свершений. Положить тут, в этих сурьмяных пердях пару тысяч уруков, поменять их жизни на столько же янычар? Это какой-то мелкий масштаб! Как, кстати, обстоят дела у наших?
— Пробиваются к третьему руднику! Нас уже четыре тысячи, есть взрывчатка, откуда-то взялись гоблины и завели горнопроходческую машину… Дело пойдет! Янычары бросили уруков и отступили из всех штреков, так что мы освободим всех наших по очереди! — оптимистично заявила Райла. — Нужно только время.
— Время, время… Нужна имба! — я яростно вцепился себе в волосы. — Так! Надо предупредить наших, что совсем скоро тут будет полная жопа, пусть ни в коем случае не лезут под ноги этому… Как его… Ну, не знаю, кто там будет! Я сейчас прогуляюсь кое-куда и постараюсь разбудить кое-кого. Огромного и страшного. Но спит он, или оно, или она, похоже, крепко. И крепко рассердится, когда я примусь его тормошить! В общем, как бы странно в адрес уруков эта просьба не звучала: передай Шраму и остальным, чтобы не лезли на рожон. Мы свое возьмем, но чуть позже!
— Врасу батбурук уг бутхару батгруиук! — радостно загомонили все. — Мы помним, помним! Убьем всех мужчин и оттрахаем женщин!
— И найдем мно-о-о-го очень ценного имущества! — кивнул я. — Короче, все поняли? Появление огромной злобной хренотени — это сигнал сидеть в норах тихо и ничего не делать! Потом появлюсь я — и мы здорово повеселимся!
— Меньше насилия сейчас — в три раза больше насилия потом! — они потихоньку начинали врубаться в мой стиль руководства и планирования, и мне это определенно нравилось.
То, что я собирался сделать, вроде как должно было войти в противоречие с некими общечеловеческими принципами и базовым гуманизмом. Но, во-первых, я человеком не был, и для уруков гуманизм и онанизм были чем-то если и не тождественным, то сильно схожим. А во-вторых, тут на Тверди такой хренотени, как «общечеловеческие ценности», в принципе не существовало, так как никакого общего человечества даже в теории не имелось. На Земле-то у нас, по крайней мере, концепции такие выдвигали… А здесь кроме человечества, очень разобщенного, жили-поживали еще целых три расы нелюдей! Это если не считать хоббитцев, которые тут были типа йети, и считать орков за одну расу, что в корне неправильно.
Ну, и в третьих, на хрену я вертел янычаров, упырей и всю балканскую шушеру, которая их поддерживала. Насколько я вообще мог себе представить последствия моих действий-злодействий, кабздец ожидал территорию километрах в пяти от Крупаньского месторождения, не больше. И что-то мне подсказывало, что янычары уже вызвали подкрепление, тяжелую технику, авиацию и артиллерию, так что справятся они, никуда не денутся. Мирные пейзане не пострадают. Наверное.