— Хоро-о-ош! — раздалось за моей спиной, я обернулся, и увидел горящие восхищением глаза молодежи. Лурц, Райла, таборные и монтенегровские юноши и девушки — все были здесь!
Вот же ироды малолетние! Да и я действительно хорошо — возьмут ведь за образец для подражания, а потом сам так застряну — и точно под сраку ботинком прилетит, и хорошо если еще одним и всего лишь разок-другой… С другой стороны — я ведь искренне хотел Грифону помочь, и, что характерно, помог! Главное что? Главное — стремление к свету и добру! И вообще, лучше уж пусть мне подражают, чем додикам типа Шаграта! Мы, в конце концов, ответственны за тех, кого не замочили… Э-э-э, или как там было? Кого приручили?
Подняться на еще один пролет до турели и крытой площадки сверху оказалось делом трех секунд. На вершине башни всё складывалось действительно нормально: снайперская тройка отрабатывала на пять с плюсом, в любую тень, мелькнувшую в окне, летела убойная артефактная пуля. Эсси был особенно хороша: изящная, хищная в своем чешуйчатом доспехе, она положила ствол винтовки на парапет замерла в самой грациозной позе, стреляла, перезаряжалась и напевала:
— Миллион, миллион, миллион алых роз… — увидев меня, она помахала пальчиками, не отвлекаясь от процесса, перезарядилась, выстрелила и проговорила: — Тиль новую песню исполнил на днях. Говорят — про какого то кавказского художника-тролля и эльдарскую актрису. Дурак он был, этот Ник Пироман… Или Просоман? Надо будет у Тиля спросить, как тролля звали. В общем — в девочках он не разбирался. Не те розы дарил! Я как вспомню тот твой букетик на день рождения, так сразу смех разбирает… Хотя я в принципе когда про тебя думаю, Бабай, мне то ли плакать то ли смеяться хочется!
— Ты ко мне не равнодушна! — обрадовался я. — Я знал, я верил! А я к тебе не ровно дышу, так и знай!
— Это ты по лестнице поднялся, — бровь эльфийки изогнулась. — Стареешь!
Вот! Один раз сотню «Роз» подарил, а воспоминаний — на долгие месяцы… Мужчины, выбирайте для своих женщин правильные подарки! Нет, определенно, в этом мире мне есть чем гордиться, кроме шаурмы и татау… Замечательная она у меня! Эсси сдула прядку со лба, стрельнула на меня еще раз этими вот невероятными блестящими глазками и сказала:
— Иди, подвиги совершай. А мы прикроем, — а потом добавила, кивнув в сторону урукского травматолога-ортопеда: — Кстати! Сагдей — толковый дядька, положительный. И стреляет классно!
Толковый и положительный дядька радостно оскалился и закивал. Он тоже некисло отрабатывал из снайперки, с хирургической точностью! А саадаки — и орочий, и эльфийские, расположились у стеночки — до лучших времен.
— Так вы тут справляетесь, да? За тылами следите, а мы хату разносить пойдем! — не удержавшись, я приблизился, наклонился и поцеловал эльфийку, и только после этого запрыгнул на парапет, изготовившись для эпического прыжка на крышу цитадели.
Райла закатила глаза, а Брегалад, отложив винтовку, заверил:
— Прикроем и тылы… Сейчас МОНок наставлю на лестнице — ни одна гадость не пролезет. Главное, чтобы наши… Хм! Да, наши! Чтобы наши сюда не заглядывали.
Это «наши» от эльфийского принца — дорогого стоило. Аж душу согрело, как будто и не зря все это было, вся моя суета и причинение добра и нанесение радости… Замерев на секунду, я убедился, что гребаные папуасы всей стаей тоже занимают позиции справа и слева от меня. Черепичная крыша цитадели располагалась прямо под нами, так что нам оставалось только оттолкнуться ногами и сигануть вниз.
— Орда-а-а-а!!! — не выдержал Лурц и полез поперед батьки в пекло, то бишь — прыгнул первым.
Конечно, я полетел следом тут же, не успев даже выкрикнуть ничего пафосного и подходящего моменту. Остальные клыкастые акселераты рванули следом за нами. Что такое десять метров для урука? Тьфу, а не высота! Черепица ударила в пятки, подошвы ботинок загрохотали по крыше — мы побежали к одному из чердачных окон, чтобы помочь мужикам во главе с Бахаром, Хурджином и Хуеморгеном, которые громили первый этаж.
И в этот самый момент все вокруг как будто замерло. Воздух загустел, стал серым и пресным, эфир, который до этого неистово бурлил и ходил ходуном, превратился в какой-то кисель, даже утреннее солнце, которое оранжевыми своими лучами освещало картину штурма замка, как будто потускнело и поблекло…
Из витражных окон третьего этажа на брусчатку двора снизошли около дюжины очень важных дам и господ в старинных нарядах. Кафтаны, ботфорты, ренессансные платья и диадемы, и шлейфы из мертвенного праха — все это создавало впечатление величия и значимости этих сверхъестественных существ. Носферату Хуньяди были прекрасны как многосотлетние памятники архитектуры: богато украшенные, с красивыми фасадами, но явно — прогнившие внутри. Импозантные, холодные, грозные — казалось, все должны преклониться перед их смертоносным великолепием.