— Всё своим чередом… — отвечала мама.
— Дочке-то скоро в институт, поди…
— Куда ей, маленькая ещё.
— Я не маленькая! — вспыхнула Маша, и дракошка, сидевший у неё на плече, одобрительно крякнул, слегка расправив крылышки.
— Вот и я об том же, — согласился Смелянский, — А сынок у меня, ему будет десять, всё ещё в игрушки играет…
— Да и ей одиннадцать, — возразила мама.
— Ну, девочки, они быстрее мальчиков взрослеют! — подмигнул сосед, — Оглянуться не успеете, уже принцесса без приданого.
— Знаете, у меня там, на плите молоко стоит… — намекнула мама.
— Ближе к делу, правильно, соседка! — улыбнулся её наивной уловке Смелянский. — Я слышал от сына, есть у вас одна зверушка. Так он бы очень хотел такую же на день рождения. Не подскажете ли, где поймали?
— Горыня мой! — возмутилась Маша. — Я его никому не отдам.
Дракоша зло сверкнул глазёнками и презрительно зашипел на Смелянского, причём гребень у него стал торчком, а хвост начал бить по Машиному плечу.
«Аськина выучка!» — смекнула девочка.
— А кто говорит, что отдать! — недоуменно молвил Смелянский, — Может, я купить думаю! Продайте! Сколько хотите за него?
Поигрывая ключами, к ним подошёл водитель. Мама посмотрела на него, тот нехорошо улыбнулся.
— Дочка права, — ответила мама. — Она не торгует друзьями. Неужели вы не можете купить сыну иную забаву?
— Мне хочется сделать сыну приятное, я не каждый день его вижу. Стало быть, не договорились? — cпросил Смелянский.
— Извините, нет, — сказала мама, а Маша подумала: «За что это её дорогая мама перед этим боровом извиняется?»
— Ну, на «нет» и суда нет, — усмехнулся Смелянский. — Вы осторожней, может молоко убежать… Али ещё что случиться…
После этого разговора у калитки мама стала собирать дочку в город, Маша недоумевала, но мать была непреклонна.
— В воскресенье уедем.
— Мам, почему!?
— Потому что нервы не резиновые, с этими новыми русскими лучше не связываться, — последовал ответ, из которого девочка поняла лишь то, что уехать всё-таки придётся.
— И Горыню возьмём?
— Куда же без него, хоть и змея, а тоже живая, и не ядовитая, — ответила мать.
— Не змея, он! Горыня — дракон, только крохотный! — обиделась Маша, и дракошка сидел у неё на плече, нахохлившись.
— Из-за такого крохотного у нас могут быть очень большие неприятности, а нам их не надо, — рассудила мать и ушла готовить обед.
— Я тебя в обиду не дам! — поклялась Маша и погладила Горыню по головке.
— Я тебя — тоже! — сказал дракон.
Но уехать им не пришлось, на следующий день примчался папа, встревоженный телефонным звонком.
— Вы практичный человек, — говорили ему, — тридцать пять лет уже на государство барабаните. И что нажили — каждый рубль на счету. А тут — плёвое дело… Всего-то продайте зверюгу, получите столько, сколько за год не наработаете.
— Я бы непременно продал, — отвечал папа, — сейчас бы продал, не задумываясь. А вот, когда был ребенком — ни за какие коврижки. Маша — ещё девочка, и это её друг. А доллары — не самое главное даже при такой поганой жизни.
— Ну, смотри, отец, как бы твоя девочка в бабу не превратилась, — зло прошипели в трубке.
— Может, выпустить дракона на свободу? — предложила мама, услыхав такие вести.
— А кто его держит? — возразил папа. — Он всегда может улететь.
— Тебе кто дороже, дочка или змей зелёный?
— Оставь, мать! Сама понимаешь, что и так нехорошо, и эдак. Я вас, собственно, забрать приехал…
— Но ты же знаешь, что если этим… Ну, им что-то в голову взбредет, блажь какая — покоя не будет. Всю душу вымотают, злыдни… Вот ведь, редкость, дракон! Тьфу! — сказала мама.
— Может и надо отдать диковину, но не им, — он почесал в затылке, — Учёным отдать, али в зоопарк какой. Там и сохранее будет, а Маша может навещать, — придумал отец.
— Тогда поговори с дочкой, у тебя лучше получается… А у меня давление.
— Говори, не говори, но с Горыней нам придётся расстаться, — заключил папа.
До Москвы добрались без приключений. Пока тряслись в электричке, Маша держала картонную коробку на коленях. Дракошка сидел тихо, даже не пискнул за всю дорогу ни разу. Только когда уже поднимались по лестнице, перед самой квартирой Маша едва не выронила драгоценную ношу.
— Вот и умница, девочка. А в зоосаде его никто не тронет! — обнадёжила мама и пошла варить обед.
— Эт точно, — подтвердил отец и устроился за газетой на кухне, попыхивая неизменной трубкой.