Из Новгородской Первой летописи старшего извода
Окаянные же взяли Москву, Переяславль, Юрьев[61], Дмитров, Волок, Тверь; здесь же и сына Ярославова убили. А затем пришли беззаконные и обступили Торжок на Собор Чистой недели[62], и окружили весь тыном, так же, как и другие города брали. И били окаянные из пороков в течение двух недель, и изнемогли люди в городе, а из Новгорода им уже не было помощи, но были все там в недоумении и страхе. И так взяли поганые город, и перебили всех, от мужского пола и до женского, священнический чин весь и монашеский; а всё изобнажено и поругано, горькою и бедною смертью предали души свои Господу месяца марта в 5-й день, на память святого мученика Конона[63], в среду средокрестной недели… Тогда же гнались окаянные безбожники от Торжка Селигерским путём, даже до Игнач-креста, и секли людей всех, словно траву, [не дойдя] 100 вёрст до Новгорода. Новгород же сохранил Бог и святая великая и соборная апостольская церковь Святой Софии, и снятый Кирилл, и молитва святых благоверных архиепископов, и благоверных князей, и преподобных черноризцев иерейского собора…
Названный в летописи Кирилл — это, по-видимому, святой Кирилл Иерусалимский, один из Отцов Церкви, чья память празднуется 18 марта. Можно предположить, что именно в этот день татары повернули назад или что в этот день об их отступлении стало известно в Новгороде, почему их отступление и приписали заступничеству святого. Что ж, начиналась весна, а известно, что с наступлением весны монголы всегда прекращали боевые действия, чтобы дать своим коням возможность отдохнуть и восстановить силы[64].
…За годом 1238-м последуют 1239-й и 1240-й, когда татары вновь обрушатся на русские земли. На этот раз их удар придётся южнее, по ещё не разорённым Киевскому, Черниговскому, Галицко-Волынскому княжествам… Русь будет завоёвана, сожжена, осквернена, сломлена. Люди частью истреблены, частью уведены в рабство. «Когда мы ехали через их землю, мы находили бесчисленные головы и кости мёртвых людей, лежавшие на поле, — напишет в 1246 году итальянский монах-францисканец Джованни дель Плано Карпини, проезжавший через южнорусские земли. — …Людей тех держат они в самом тяжёлом рабстве» (32. С. 51). «Эта страна вся опустошена татарами и поныне ежедневно опустошается ими… — вторил ему десятилетие спустя другой путешественник-францисканец, Гильом Руб-рук. — Когда русские не могут дать больше золота или серебра, татары уводят их и их малюток, как стада, в пустыню, чтобы караулить их животных…» (32. С. 106. Перевод А. И. Малеина).
Большинство городов Руси не переживёт нашествия. Надолго обезлюдеет стольный Киев, некогда поражавший своим великолепием иноземцев (Плано Карпини насчитал там едва двести домов, а до нашествия их было не меньше 10 тысяч); уже никогда не возродится к былой жизни Старая Рязань. А сколько малых и средних городков татары буквально сотрут с лица земли, так что даже имена их останутся неизвестны?! Археологи исчисляют их сотнями.
Русь будет сломлена и духовно. Страх перед «злыми татарами» на долгие десятилетия и даже столетия поселится в сердцах людей, парализуя всякую волю к сопротивлению.
За умножение грехов наших смирил нас Господь Бог перед врагами нашими: да если явится где один татарин, то многие наши не смеют противиться ему; если же двое или трое, то многие русские, бросая жён и детей, обращаются в бегство…
Так напишет русский летописец в начале XV столетия, спустя сто семьдесят (!) лет после Батыева нашествия и спустя четверть века после Куликовской победы.
Русские люди видели в постигшем их несчастье прежде всего наказание Божие, проявление Божьего гнева, обрушившегося на них за грехи всей Русской земли. А отсюда следовало: для того, чтобы избавиться от гнёта иноплеменников, нужно уповать не только и даже не столько на военную силу (значительно подорванную татарским нашествием, но все ещё сохранявшуюся), сколько на нравственное очищение общества, на всеобщее покаяние и молитву.
…Не пленена ли земля наша? Не покорены ли города наши? — с болью в сердце будет восклицать в 70-е годы XIII века знаменитый русский проповедник и пастырь Серапион, епископ Владимирский. — Давно ли пали отцы и братья наши трупьем на землю? Не уведены ли женщины наши и дети в полон? Не порабощены ли были оставшиеся горестным рабством неверных? Вот уже к сорока годам приближаются страдания и мучения, и дани тяжкие на нас непрестанны, голод, мор на скот наш, и всласть хлеба своего наесться не можем, и стенания наши и горе сушат нам кости. Кто же нас до этого довёл? Наше безверье и наши грехи, наше непослушанье, нераскаянность наша! Молю вас, братья, каждого из вас: вникните в помыслы ваши, узрите очами сердца дела ваши, — возненавидьте их и отриньте, к покаянью придите…
64
Об этом, в частности, писал один из авторов китайского «Краткого известия о чёрных татарах» Сюй Тин, побывавший у монголов с дипломатической миссией в 1235–1236 годах