Мягко стукнула дверь, первой вошла Маша, следом Юрка. Оба бледные и тихие, Маша села за стол на свое место, сын устроился в уголке. Тут же зашли Владимир Ховрин, Андрей Шихов, Елага Лучинский и последним, бочком пролез самый молодой, Василий Ермолин, сын троицкого келаря. Дионисий весьма ветх годами, вот и налаживает сына вместо себя, готовит смену. Покамест Василий показал себя неплохим организатором, вот думаю — отпускать его на постриг в Троицу, как у них в семье принято, или держать при себе, мирянином?
Честно говоря, я бы и сам сейчас устроился в уголке рядом с Юркой — и нервы успокоить, и в сельском хозяйстве я почти ничего не понимаю, кроме самых общих вещей. Но голод происходит и по другим причинам…
— В тех волостях, что видал, — начал доклад Ермолин-младший, — сеют рожь, овес, да репу с разным овощем. В три поля мало где пашут, про четыре и речи нет. Оттого, коли Божьим попущением рожь вымерзнет или вымокнет, сразу треть урожая пропадает. Надо за тем, чтобы сеяли разное, следить.
А ведь он прав — если упираться в монокультуру, то можно потерять все разом.
— Семена разные в заводе должны быть, и кажный год надо сеять часть крупным зерном, часть что к холоду стойка, часть еще каким. Тогда, коли беда случится, разные посевы разно и пострадают, а не так, чтобы все махом под корень сгнило.
Я кивнул и сделал себе пометку — в моих вотчинах и государевых поместьях обязательно провести ликбез на эту тему.
— Много где можно вдвое, а то и втрое распахать…
— Так людишек мало! — возразил Ховрин.
— Ежели не каждый за себя, а совокупно, толокой, то всегда больше сделать можно.
И это верно — производительность в моих госхозах выше, делают больше, урожаи снимают лучше. Вотчинники да монастыри, кто поумнее, давно перенимают, прочие же не торопятся, а заставлять силой тут нельзя.
— Мыслю, что от скупщиков, кто стакнулся и цену на хлеб подымает, вреда больше, чем от однородной запашки, — о своем, купеческом, заявил Шихов.
— Еще на хлебное вино зело много зерна уходит, — вряд ли кто кроме Маши мог бы ткнуть мне в нос винокурением.
Наливки-то и водка товар экспортный, получается, «не доедим, но выпивку вывезем!» Обсудили и еще несколько проблем, но довольно быстро согласились, что перечислено главное. А вот с мерами противодействия быстро не вышло: Шихов требовал пороть скупщиков, Ховрин считал, что надо указом объявить о разных семенах и посевах, Маша — что надо обязать вотчинников на совместную запашку…
Юрка же слушал и не отвлекался. У меня понемногу складывалась система мер, которые можно предпринять без ломания сложившихся практик через колено. Во-первых, завести в государевых городах хлебные амбары. У купцов есть, так почему у государства нету? Закладывать неприкосновенный запас, за который головой отвечает наместник или городской голова. А лучше оба вместе. И наказать большим монастырям делать то же самое — но это только через митрополита.
— При вести о недороде или посевов гибели, хлеб в казну скупать, — перечислял согласованное Ховрин, — а ежели, не приведи Господь, голод откроется, весь хлеб кому бы он не принадлежал, под страхом кнутобития описывать.
— Еще худо, что в тяжелый год у крестьян зерна посеяться не остается, — дополнил Ермолин. — И совсем беда, что занимают под такую лихву, что выплатить не могут.
— Значит, из хлебных государевых амбаров давать зерно на сев без лихвы, до нового хлеба, — сверкнула глазами Маша.
Судили и рядили еще долго, но списочек составили. Главное — хлеб не раздавать, а использовать как фонд оплаты труда. Нам ведь много чего в городах строить надо, да хоть бы камня впрок наломать или кирпичей нажечь… Начинать решили, как обычно, с владений Троицы да моих личных, Елаге первому амбар строить.
Как там Дима разобрался с остатками мятежа, а Вяземские с кровниками, не знаю, даже попыток влезть больше не делал — у меня и так работа нервная. В целом, если бы не смерть Никифора, от этого бестолкового заговора княжат сплошная польза.
Федька Хлус под творческим руководством Шемяки выявил практически весь нелояльный элемент в высшем слое аристократии. По итогам мы ликвидировали десяток удельных княжеств и еще столько же временно перевели в статус наместничеств — до отбытия владельцами наказания. В Чудовом монастыре постригли два десятка княжат и вборзе отправили путем инока Меркурия, в дальние обители на Каму и Пермь. Следом и тех, кто принял участие, но не слишком замарался — там люди нужны, чусовские городки ставить.
Бояр, кто вляпался в заговор, отправили с чады и домочадцы в такие же отдаленные места, новые вотчины завоевывать, а старые, почти сотню, конфисковали и прибавили к великокняжескому домену.