— Давеча из Царьграда весть пришла. Патриархи Иерусалимский Феофан и Александрийский Филофей, а також Синод епископов матери нашей Вселенской церкви, лжепатриарха Григория Мамму Стратигопула за впадение в униатскую прелесть низложил.
Хотел было брякнуть, что опять придется на поставление в Византию посылать и каждый раз кланяться, да только здешняя жизнь давно приучила делать паузу перед тем, как высказаться. И в самом деле, сколько того Константинополя осталось? Год, два, пять? Перетерпим как-нибудь, и следующая новость в этом намерении только укрепила:
— Салтаном турским вновь стал Мехмед, сын Мурада, от роду ему восемнадцать годов.
Ольга, моя содержанка из XXI века, прямо фанатела от сериалов, в том числе от турецкого «Великолепного века», и мне волей-неволей пришлось немножко подковаться в вопросах турецкой истории — ну, чтобы дураком не выглядеть, когда она вопросы задавала. Значит, если я правильно помню, дедунюшкой Сулеймана Великолепного был некий Мехмед Завоеватель, получивший свое прозвище как раз за взятие Константинополя. Он там много чего еще к рукам прибрал, но Царьград превыше всего.
По всему выходит, этот Мехмед у кого надо Мехмед, не ошибся я в сроках падения Византии, скоро уже. А еще Мехмед, которого мне предстоит величать «братом», отличился при своем первом правлении тем, что чеканил неполновесные акче — даже при всех богатствах османов содержание янычар обходилось в копеечку. Вот они-то, недовольные уменьшением оплаты, и скинули Мехмеда. Правда, тогда был жив Мурад, победитель под Варной…
— Латиняне же, прознав о том и уповая на юный возраст салтана, вновь собирают крестовый поход на турок…
— Не выйдет, они еще не отошли от поражения под Варной, — помотал я головой.
Да и не помнил я никаких крестовых походов после гуситских. То есть может они были, да только результата не принесли и потому известны только специалистам.
— А еще, сыне, — усмехнулся митрополит, — знаешь, что латиняне удумали?
Брови мои поднялись в немом вопросе.
— В землях архиепископа Маинса некий немец книги тискать стал. Отлил граммы, нарек «литерами», собрал в строки…
Посмеялись, у нас-то типографео давно работают, сколько уже напечатано… А сколько и каких предстоит, мы как раз обсудили. И богослужебных, и учебных, и даже худлит — «Девгениево деяние». И очень прочувствовал я, что надо бы написать некий экономический учебник, самый простенький — земля и труд как источники богатства, почему выгодно разделение труда и концентрация производства, и вообще,
Как государство богатеет,
И чем живет, и почему
Не нужно золота ему,
Когда простой продукт имеет.
Забьем, так сказать, Адаму Смиту баки.
В этих мыслях я вернулся в свои покои, где меня обрадовали еще одним знамением — судя по всему, в степях между Днепром и Волгой нашествие саранчи. А это значит, что надо ждать набега.
Глава 13
Знамения и пророчества
Одно счастье, если они идут за зерном, то набега надо ждать не прямо сейчас, а осенью, после жатвы. На такой случай порядок действий понятен — дальняя сторожа уходит в степь, засечные линии и крепостицы вдоль Берега готовятся к обороне.
Понемногу к Брянску и Калуге, Серпухову и Коломне, Рязани и Городцу потянулись обозы, поехали группки увешанных оружием жильцов, детей боярских и послужильцев, с заводными конями в поводу.
На кремлевских подворьях толкотня, гонцы снуют десятками, в городе слухи и брожение и в эту круговерть несколько не вовремя приехали Стася с детьми — старшим Васей, девчонками и мелким Димой. Так-то визиты эти я полагал весьма нужными — чтобы Маша не закисала, чтобы дети общались, но, главное, чтобы в атмосферу московского высшего общества врывалась свежая струя.
После первых Стасиных приездов княгини и боярыни уже не считали за немыслимое участие в соколиной охоте наравне с мужьями, затем у нас привились своего рода пикники — весенние и летние «улицы» — и хороводы аристократической молодежи. Под надзором мамок, разумеется, но, тем не менее, возникла некая площадка для общения, кроме совместного стояния на церковных службах. Да и что там в храме увидишь, когда женский пол замотан в дорогие тряпки по самые брови, а поближе подойти нельзя?
В последнее время дело дошло и до осенних капустников, зимних посиделок, совместных колядок и масленичных гуляний с катанием на санях. А на ворчание ревнителей старины отвечали просто — в конце концов, если черному люду можно, то почему боярам нельзя? Чем ближе обычаи народа и элиты, тем лучше, я так думаю.