«аще земъна рехъ вамъ и не веруете. како аще реку вамъ небесьная веруете. никътоже възиде на небо. тъ къмо съшьдыи съ небесе. Сынъ Человечьскыи. съи на небесе. и яко Моиси. възнесе змию въ пустыни. тако подобаеть. възнестися Сыну Человечьскуму. да всакъ веруяи въ Нь не погыбнеть. нъ имать живота вечьнаго.»
Вот как-то так. Смысл уловить можно, но именно уловить. А там «Если Я сказал вам о земном, и вы не верите, — как поверите, если буду говорить вам о небесном? Никто не восходил на небо, как только сшедший с небес Сын Человеческий, сущий на небесах. И как Моисей вознес змию в пустыне, так должно вознесену быть Сыну Человеческому, дабы всякий, верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную.»
И это еще не самое сложное место, есть куда круче.
С недостающими книгами решили просто — есть греческие тексты, есть латинские. Вот понаехов цареградских, кто здесь уже обтесался, посадили переводить, причем каждому в помощь дали по два ученика из наших. Но процесс очень небыстрый — книга-то священная! Прежде, чем за перевод браться, надо дух укрепить, к испытаниям подготовиться, пост и молитва как непременная часть перевода. А потом еще и сравнить варианты переводов.
Попутно выправить переведенные тексты от ошибок — я когда услышал, у меня аж волосы дыбом встали. Ведь именно с «исправления ошибок» начиналась Никоновская реформа, приведшая к Расколу. Однако нынешние иереи и клирики отнеслись к этому куда спокойнее, в том числе из-за наличия прямо под рукой пришлых «авторитетов».
Никула, пока я думы думал, отдышался и порозовел, так что я рискнул его спросить:
— Что с лишними греками делать будем?
— Ты жаловался, что в сколиях монастырских учителей не хватает.
— Не пойдет, — решительно отмел я.
— Почему? — слабо спросил Никула.
— Нельзя слишком много греков учителями делать. Они всю жизнь на греческом говорили, по гречески думали, тому же и научат. А у нас не греки, у нас русские.
Никула задумался:
— По разным монастырям разослать, не боле пяти в каждый… Чтоб в два года язык выучили.
— Только запрети им меж собой на греческом говорить.
— Боишься, что пренебрегут славянской речью и не выучат?
— Боюсь, авва.
— А заодно пусть переписывают те книги, что из Царьграда привезены.
— Типографео же есть, зря, что ли ставили?
— Так граммы отлиты только русские, — наконец-то улыбнулся Никула, — да русских книг сколько еще печатать и печатать, внукам работы хватит. А там, с божьей помощью, за греческие примемся.
— А латинские?
— А латинские, — лукаво сощурился митрополит, — пусть тот немец из Маинса тискает, негоже у него работу отнимать.
Книжные дела этим не ограничились — часа три мы потратили на обсуждение «Тайная тайных», своеобразной энциклопедии, которую средневековое общественное мнение приписывало Аристотелю. Уж не знаю, чего там воспитатель Александра сам написал, а что его дальнейшие последователи, но авторитет непререкаемый и грех таким не воспользоваться.
За год Никула лично отредактировал текст, выкинув из него все намеки на еретические воззрения, а я добавил кучу своих знаний. Самым сложным оказалось стилистически подогнать их под существующий текст.
Увлеклись, заспорили и чуть не позабыли, ради чего мы вообще сегодня собрались — обсудить чин Юркиной свадьбы. Вошел Юрка в мужеский возраст? Вошел. А раз так, пофиг на то, что невесте еще десять лет. Во всяком случае, такова позиция тверского князя Бориса и его жены Анастасии.
Они прямо из меня всю душу вынули — женить! женить! какие могут быть игрушки! С их стороны все понятно — когда вокруг, помимо собственного, еще три великих княжества, не считая Новгорода, можно покочевряжиться и повыбирать женихов хошь из литовцев, хошь из поляков, чем тверской дом всегда и занимался. А вот когда Великое княжество одно, причем не только по названию, а по размерам и влиянию (а остальные либо у него в вассалах, либо их волки в овраге доедают), то женишка упустить никак нельзя.
Вот они и торопились, и руки выкручивали, чтобы не вильнуло. Нынче позиции «тесть и теща Великого князя Московского» котируются покруче, чем «Великий князь и княгиня Тверские». Такие вот династические и матримониальные выверты.
Но приданое за Машей отвалили роскошное — Кашинское княжество. Сразу еще один кусочек Волги полностью в наши руки попал, сразу Калязин и Углич перестали быть пограничными городками.
На свадьбу мы с женой глядели и умилялись — все, как у нас. Смотрины, девичник с песнями, тот же поезд, за место в котором шла нешуточная борьба между подручными князьями и боярами, те же тысяцкие, дружки, сваты и кто там положен еще.