- К тебе фуры прямо потоком идут, - заметил как-то Николай, сидя у меня за кружечкой «Губернского наблюдателя».
- Бизнес расширяется, Коля.
- Завидовать тебе начали, Федорович.
- Ну ты же видишь, как я живу? Не олигарх. Почти всю прибыль пускаю на благотворительность.
- Правда, что ли? - изумился тот.
- Старенький я уже. С собой на тот свет ничего не унесешь. Стал о душе думать, вот и стараюсь, искупаю грехи. Просто сидеть дома, без дела, скучно, а так и занят, и польза какая-никакая.
- Эвона как. Молодец, Федорович. Я нашим сплетницам расскажу, пусть языки попридержат. А то деревенская зависть - дело страшное. Всякое может случится. Теперь же, глядишь, посовестятся кто-то недоброе сделать. Ты же один живешь, на отшибе, а деньги у тебя, судя по движухе, крутятся не малые.
Этот разговор навел меня на мысль об охране. На следующий день отправился в Москву и нанял на длительный срок пять серьезных ребят в одном из ЧОПов. Руководитель его был мне должен, оказал ему как-то услугу, так что он отпустил своих парней в нашу глушь, за разумную оплату. Поселил их в очень комфортабельной бытовке, за оградой, поставил биотуалет и разрешил пользоваться баней. Что твориться у меня во дворе – их не касалось, главное, чтобы отпугивали доморощенных Робинов Гудов и Геростратов.
Очередную порцию помощи не успел отправить до ледохода. Пришлось перегружать все на ладьи и рассылать собранное уже по воде.
В это время вернулся Бачман. Довольный и счастливый. Потерял его отряд всего двадцать человек, зато оставшиеся обеспечили себя и свои семьи на много поколений вперед. Весь обоз у монголов отбить не удалось, само собой. Но значительную часть откусили. При этом освободили несколько тысяч пленников, в основном молодых мужчин и девушек. Висели партизаны на хвосте у Кадана и Бури почти до самой Рязани. Атаковали всегда неожиданно и никогда не повторялись. Особо жадных, продолжавших грабить, не смотря на приказ к отходу, перебили или сами монголы, или повесил половец, если те умудрялись удрать. Они-то и составили почти все потери. Продолжили бы и дальше, но уже негде стало прятать образовавшийся огромный лагерь из захваченных возов и бывших невольников.
Разделив добычу, отпустил всех по домам, на отдых. Большая часть полоняников разбрелась еще по дороге, возвращаясь к родным пепелищам. Но где-то пять сотен человек остались с отрядом, им просто некуда было идти. Пришлось мне озаботиться их судьбой.
Парней, всех разом, отправил к Петру, в лагерь. С девушками было сложнее. Тех, немногих, кого не успели неоднократно изнасиловать захватчики, пристроил сразу, выдав замуж за молодых парней из деревень. Всего-то и делов, дать приданное в две гривны. А вот несчастных, кого вволю поваляли на стоянках монголы, даже с серебром брать не очень стремились, не смотря на молодость и красоту. К девственности сейчас относились довольно равнодушно, но семя врага было уже внутри девушек и кормить будущих ублюдков никто не хотел. За убийство возможных детей я пригрозил наказывать по всей строгости, так что этот путь не подходил потенциальным женихам. Да и молодые женщины не сильно стремились замуж, понимая, что в новой семье их ждут упреки, а то и побои, хотя вины их в позоре не было. Это мужчины не смогли защитить, а не сами они легли под насильников. С сомнением озвучил вариант с борделями в лагерях, все же не всем нравится это ремесло. К моему удивлению, большинство согласилось. Так они смогут прокормить и себя, и ребенка, не завися от чужой воли.
Оставшихся женщин, числом девятнадцать, поселил в замке. Найду им работу, пусть живут под моей опекой.
В конце мая пришла весть о падении Козельска и уходе Батыя в степь. До осени можно было перевести дух. Но существовал большой шанс, что хан не пошлет к нам какого-нибудь своего родича с одним туменом, как было в моем мире, а двинется всем войском, чтобы обезопасить тыл перед предстоящим походом на запад. Все же я стал уже достаточно известен своими победами над монголами, а те народец мстительный. Этого хотелось бы избежать. Нужно было слить дезинформацию врагу и успокоить его. Но как это сделать? Выход нашел Федор. В начале июня он привел ко мне одного пленника, из тумена Байдара.
- Это Нохой. Он может сделать то, что ты замыслил, - сообщил боярин.
- Почему?
- Пусть сам расскажет, он говорит по-половецки.