Меня несколько раздражало отсутствие дня и ночи — круглые сутки полированные стены источали равномерный голубоватый свет — но солдаты, по-видимому, не обращали на это ни малейшего внимания. Они вольготно расположились вокруг костров, пили эль, играли в карты, бахвалились друг перед другом, ловили блох — необузданная стихия, но вместе с тем, беззаветно преданная своему командиру.
Барон жестом подозвал Рыжего Джона, чья огромная фигура выделялась даже в такой толпе, и прошел с ним в каюту.
— Ну, сэр, — заметил слегка захмелевший Джон Хеймворд, — дорога во Францию подзатянулась, а?
— Гм… Наши планы несколько изменились, Джон, — осторожно произнес сэр Роже. — В той стране, откуда прилетел Демон, нас ждет более богатая добыча — мы сможем нанять какую угодно армию и разгромим тогда любого противника.
Рыжий Джон громко рыгнул и почесал затылок.
— А не захватим ли мы больше, чем в состоянии удержать, сэр?
— Думаю, нет. Нужно только подготовить людей к этой мысли и предупредить возможные страхи.
— Легко сказать, да не просто сделать, сэр.
— Почему? — удивился барон. — Я же сказал — нас ждет хорошая добыча.
— Э-э… м-м… — замялся лучник. — Честно говоря, дело вот в чем — я понимаю, мы прихватили с собой почти всех незамужних девок Энсби и, гм… все они неплохо к нам относятся… — Рыжий Джон гортанно хохотнул. — Но факт остается фактом — мужиков у нас вдвое больше. Эх, милорд!.. — вздохнул Хеймворд. — Француженки — вот красавицы-то! Говорят, и сарацинки — пальчики оближешь, хоть прячут лица под чадрой. А глядя на этого синерожего, не скажешь, что их женщины отличаются привлекательностью.
— Еще никто не сказал, Джон, что нас не ждут там прекрасные заложницы, которые будут несказанно счастливы увидеть честное английское лицо.
— Так-то оно так, сэр…
— Ну вот тогда и проследи, чтоб по прибытии лучники, все как один, были готовы к бою.
Когда барон передал мне суть разговора с Рыжим Джоном, я не на шутку встревожился.
— Слава Богу! — воскликнул я, — что он сотворил синекожих столь безобразными! Велика мудрость Господа!
— Они, конечно, не красавцы, — заметил барон, — но вы уверены, что они не люди?
— Не знаю, милорд, — ответил я, подумав. — Они не похожи ни на один народ Земли, хотя и ходят на двух ногах, имеют по две руки, обладают речью и силой разума.
— Ну, ладно. В конце концов, это не так важно.
— О, нет, напротив, это имеет первостепенное значение, милорд! Видите ли, если у них есть душа, то наша прямая обязанность наставить их на путь истинный. Если же у них души нет, то кощунственна сама попытка обратить их в святую веру.
— Ну, это уж ваши заботы, — равнодушно ответил барон.
Раскланявшись с сэром Роже, я заспешил к Бранитару.
— Чего ты хочешь? — Такими словами встретил меня версгорец, едва я опустился в кресло.
— Скажите, Бранитар, — ответствовал я, — у вас есть душа?
— Чего?
Когда я объяснил, что значит «spiritus», он был крайне удивлен.
— Вы что, в самом деле верите, что у вас в голове что-то живет?
— Поймите меня правильно, душа нематериальна, она дает нам жизнь… Вернее, не совсем так, животные тоже живые существа, но мы, в отличие от них…
— Разумны? Вы это хотели сказать?
— Нет, нет и нет! Душа живет и после смерти тела, и держит ответ за все содеянное человеком.
— Вы верите, что личность жива после смерти?! Интересная гипотеза. В таком случае, если личность можно отделить от материи, значит ее можно перенести в иное тело, так сказать, воплотить в любом другом физическом объекте.
— Перестаньте молоть чепуху! — сердито вскричал я. — Вы хуже альбигойца! Скажите попросту, есть у вас душа или нет?
— Хм, наши ученые, я знаю, всесторонне исследовали проблему личности, но насчет этого, кажется, ничего определенного не решили.
— Опять вы за свое, — вздохнул я. — Меня интересует — есть у вас душа или нет, ничего боле.
— Не знаю, — честно признался он.
— Вы безнадежны, Бранитар. — Я хлопнул дверью.
Позже я говорил с капелланами, но за исключением очевидного — что получить крещение может любое существо, изъявившее на то желание, мы ни к чему не пришли. Это дело Рима, а может, даже и Вселенского Собора.
Тем временем леди Катрин справилась со слезами. Бродя длинными коридорами, она вышла в обеденную залу, где обнаружила сэра Оливера, задумчиво перебиравшего струны арфы. Завидев баронессу, он вскочил на ноги и отвесил низкий поклон.