— Не отчаивайтесь! — произнес граф Норфолк. — Еще не все потеряно. Тропа огибает ручей, а если мы побежим по его руслу, наискосок, то выберемся на ровное место и увидим похитителя на равнине. Захватите только свой лук! — сам он также забросил колчан со стрелами и лук за спину, и оба рыцаря бросились по берегу ручья. Скорости, с которой они мчались, не разбирая дороги, могли позавидовать гепарды. Ветки деревьев били по лицам, но боли никто из них не чувствовал, лишь одна мысль пульсировала в сознании: успеть! Когда они миновали заросли и выскочили к подножию небольшого холма, то увидели вдалеке мчащегося всадника с перекинутой поперек седла ношей.
— Это они! — крикнул Виченцо, сдергивая со спины лук.
— Спокойнее, мой друг, спокойнее! — посоветовал Норфолк. — Давайте поднимемся выше — оттуда лучше стрелять.
Взобравшись на десяток метров повыше, Виченцо приложил к тетиве стрелу и прицелился. Руки его неспокойно дрожали.
— Помните о том, кто лежит на седле, — сказал Норфолк. — Может быть, вы предоставите этот выстрел мне?
— Нет, — сказал Тропези, прищуривая левый глаз. Прошла, наверное, целая вечность, прежде чем он с оттяжкой разжал три пальца, и тонкая стрела, взвившись в воздухе, со свистом унеслась вперед. Точный выстрел поразил холку лошади и она, взвившись от боли на дыбы, опрокинула на землю и Чекко Кавальканти, и Сандру.
— Есть! — выкрикнул Виченцо. Он бросил на землю лук и, выхватив меч, помчался вперед. Чекко и Сандра лежали метрах в трех друг от друга, не подавая признаков жизни. Но не успел Виченцо пробежать и несколько десятков метров, как увидел, что бритоголовый рыцарь медленно поднимается, а в руке его в отблесках солнечных лучей сверкает кинжал. Глядя на блестящую сталь, словно завороженный, Виченцо остановился. Он неотрывно смотрел на клинок в руке негодяя, который приближался к девушке, а сам не мог больше сделать ни шага вперед. Чекко видел застывшего на месте соперника и злорадно улыбался. Он занес над горлом Сандры руку с кинжалом — еще миг и… Но внезапно еще одна стрела просвистела в воздухе над головой Виченцо Тропези. Жало ее впилось в кисть Чекко Кавальканти, и он взвыл от невыносимой боли! Кинжал выпал на землю, а Виченцо, оглянувшись, увидел приближающегося к нему с луком графа Норфолка.
— Кажется, выстрел оказался удачным, — скромно произнес Грей Норфолк.
— Я бы и сам позавидовал ему, — подтвердил Виченцо. Не теряя времени, они побежали вперед. Мечущийся от боли Чекко, отломив конец стрелы, не стал дожидаться встречи с двумя рыцарями. Словно краб, боком, прижимая раненую руку к груди, он бросился в сторону, туда, где в сотне метров отсюда высилась каменная стена. Оглянувшись всего один раз, он разглядел склонившегося над девушкой Виченцо, и преследующего его Норфолка. Кавальканти побежал еще быстрее, зная, что ждать пощады бессмысленно. Достигнув стены, он прижался к ней спиной глядя на неумолимо приближающегося к нему графа Норфолка с обнаженным мечом.
— На сей раз, Чекко, вы проиграли окончательно, — произнес англичанин, рассмотрев лицо похитителя. Вы недостойны звания рыцаря, поэтому я заколю вас, как преступника.
— Нет! — крикнул Кавальканти. Если бы можно было испепелить человека взглядом, полным ненависти, то граф Норфолк уже превратился бы в столб пламени. Метнув в графа кинжал, от которого тот спокойно уклонился, Чекко с быстротой белки полез на каменную стену, цепляясь и раненой, и здоровой рукой за еле заметные выступы. Страх смерти придал ему кошачью ловкость, уже через несколько мгновений Чекко оказался на самой вершине трехметровой стены. Дико захохотав, Кавальканти спрыгнул по другую сторону вниз — в заросли густого папоротника и крапивы. Тяжело дыша, ругаясь, выкрикивая что-то бессвязное, почти позабыв о боли, радуясь лишь своему спасению, он выбрался из кустов и закружился в бешеной пляске, плюя в ту сторону, где остались его недруги. Но его вакханалия в одиночестве продолжалась недолго… Какие-то люди, сначала два, три, потом пять человек стали приближаться и окружать его. Они молча смотрели на него и подходили все ближе и ближе.
— Эй, вы! — крикнул им чуть очухавшийся Кавальканти. Он и сейчас не изменил своему повелительно-презрительному тону, еще не разглядев как следует трех странных мужчин и двух женщин. — Где здесь можно попить воды и перевязать рану? Чего молчите, олухи?
Люди кивали головой, трогали его за полы плаща, тянули к нему руки. Еще неясная мысль шевельнулась в голове Чекко Кавальканти. Он с удивлением увидел, сколь похожи все пятеро. У всех у них были вялые, туповатые, маскообразные лица, напоминающие морды львов, с насупленными выражениями, утолщенной кожей, мощными складками на лбу, пухлыми губами и почти без волос, бровей и ресниц, а разрез глаз напоминал узкие щели. Внезапная догадка осенила Чекко Кавальканти…
И ужасный вой затравленного зверя, услышанный графом Норфолком, раздался над каменной стеной лепрозория!
Глава III. «ГРЕЧЕСКИЙ ОГОНЬ» АНДРЕ ДЕ МОНВАРА
И кто же был записан в книге жизни, тот был брошен в озеро огненное.
Очнулся Гуго де Пейн от солнечного луча, пробившегося сквозь плотные шторы и упавшего на его лицо. Он не знал сколько времени пробыл в состоянии прострации — что с ним и где он находится? Какие-то видения, картинки замелькали в его сознании. Он вспомнил лишь, что совсем недавно видел сидящую напротив него златокудрую византийскую принцессу, ее оживленное лицо, разговор с нею… Но о чем он с ней говорил, и как она оказалась здесь — за тысячу верст от Константинополя? Или — все это бред, фантазия? Де Пейн ощутил рядом с собой легкое дыхание, повернул голову налево. Он увидел разметавшиеся по атласной подушке огненно-рыжие волосы, полускрывшие лицо девушки, ее чувственные губы, обнаженные плечи. Эстер… Донна Сантильяна, вспомнил он, которую они с князем Васильком освободили от разбойников. А где русич? Постель, на которой лежал Гуго, была столь огромна, что на ней могло бы разместиться полдюжины человек; над ней высился балдахин со спускающимися с трех сторон занавесями из шелка, четвертая сторона была открыта — через нее-то и пробрался тот смелый лучик, посланный с неба для его пробуждения. Гуго напряг мышцы, чувствуя, что тело его по-прежнему верно служит ему, — нет ни боли, ни слабости. Мысли его вновь вернулись к лежащей рядом женщине, которая даже спящая была неотразима и притягивала к себе. «Интересно, — подумал Гуго, всматриваясь в чувственное личико Эстер-Юдифь. — Как далеко зашли наши отношения?»
Осторожно он приподнял край воздушного, вытканного золотистыми нитями покрывала. Оба они лежали обнаженные… Облако-покрывало медленно опустилось обратно. Де Пейн чуть отодвинулся, размышляя о том, каким образом он мог потерять рассудок и не обошлось ли тут без каких-либо снадобий или колдовства? Глазами он поискал свою одежду. Сколько времени прошло с тех пор, как он переступил порог дома Эстер? Сутки, двое? Усилием воли он возвращал себе сознание и память. Он вспомнил ужин, возбуждающий желание танец Эстер, музыку, необычный вкус вина… Потом, кажется, между ним и князем Васильком произошла ссора… Кровь на столе… или это было разлитое князем вино? Взлохмаченный человек… дядя Эстер? Ее вопросы… О чем, что она хотела выяснить? Что-то, касающееся Ордена тамплиеров, но что именно? Храм… Архивы, найденные в Цезарии маркизом де Сетина… Его поиски и раскопки в древних стенах и фундаменте Тампля… Да, кажется, он прав: вино было действительно насыщено одурманивающими снадобьями. Если он не ошибается, если все его догадки — не плод разгоряченного сознания, то обворожительная Эстер, лежащая рядом — тонкая и коварная бестия, а за ее спиной стоят весьма умелые и опасные люди и цели их ему пока не ясны. Противники ли они Ордена или… просто наблюдатели, будущие союзники? Кто они, заманившие его в ловушку? И почему не воспользовались выгодными обстоятельствами, не убили его? Какую цель преследовала Эстер и этот… ее дядя, мелькающий в видениях на заднем плане, подсказывающий что-то хозяйке: только ли вызнать его сокровенные секреты? Но это невозможно. Сколько раз, даже тяжело раненный и находясь на грани смерти, де Пейн умел контролировать мозг, а впадая в беспамятство — словно бы отключал подступы к нему. Хозяева Эстер могли и не знать этого. В таком случае, все их труды оказались напрасными. То, что они смогли выяснить — пустяки, малая доля того, что сокрыто в глубинах сознания Гуго де Пейна, и что составляет тайну его прибытия в Иерусалим.