Баака даже сплюнул; вот проклятое время: то начальник Баака целую ночь мучает охрану, гоняя по всем углам замка и Тбилиси, то охрана всю ночь мучает начальника, сообщив собачьи новости. Спит ли в этом замке кто-нибудь спокойно?! Спит, мутака на моей тахте! Баака злобно посмотрел на луну, мягким серебром обволакивающую башенки и кипарисы Метехского замка, посмотрел на качающийся в лунных лучах фонарик и уже намеревался повернуть в дворцовый сад, как вдруг перед ним, словно из-под земли, вырос Шадиман.
– Гуляешь, дорогой?
– Чтоб черт так гулял! – раздраженно ответил всегда спокойный Баака.
– Кто сегодня так сильно тебя огорчил?
– Ты лучше спроси, кто когда-нибудь меня радовал?
– Как, а разве наш светлый царь Луарсаб не веселит твои глаза?
– Веселит, поэтому целыми ночами скучаю по темным углам.
– Ты самый верный друг царя Картли, хочу, дорогой, с тобой посоветоваться об очень важном деле.
Баака насторожился и решил: о чем бы ни попросил Шадиман, сделать наоборот.
Шадиман взял под руку Баака, и, гуляя по чинаровой аллее, понизил голос:
– Сегодня узнал о намерении Саакадзе шумно войти в Тбилиси. Придется сильные укрепления возвести. Как думаешь, стоит ли просить царя посетить высоты, где князья решили возвести башни? Мне кажется – не стоит. Я, Баграт и Андукапар сами выберем выгодные места.
Баака покосился.
– Царь должен знать рубежи будущих боев.
– А я думал, ты другое посоветуешь, – разочарованно протянул Шадиман, и, помолчав, продолжал: – Тогда, друг, тебе придется удвоить охрану и самому ни на час не покидать Метехи.
Баака еще больше насторожился и угрюмо произнес:
– Незачем удваивать охрану в замке, когда царь выезжает. Моя охрана – верный щит в дороге, она должна сопровождать царя.
– Как хочешь, дорогой, но я думаю, охрана Баграта не хуже твоей охраны.
Перепуганный Баака мысленно решил сопровождать Луарсаба лично с усиленной охраной, но, не дав заметить свой испуг Шадиману, насмешливо сказал:
– Пока ты узнавал в «Золотом верблюде» о шумном возвращении Саакадзе, в Метехи не менее шумно прискакал гонец с посланием от Теймураза Кахетинского.
Шадиман подумал: «От этого начальника не только в золотом, но и в живом верблюде не спрячешься». И с деланным равнодушием произнес:
– Наверное, Теймураз опять просит помощи против шамхала.
– Просит, только на этот раз царевну Натиа себе в жены.
И Баака, махнув рукой, стал подыматься по каменной лестнице на зубчатую башню.
Заложив руки за спину, Шадиман зашагал по аллее. Под его ногами тихо поскрипывал песок. Он взвесил услышанное в «Золотом верблюде» и в лунном саду Метехского замка и решил действовать на этот раз стремительно и без промаха.
Час спустя в комнату Шадимана, завешанную персидскими коврами, осторожно вошли князья.
Раздосадованный неудачей с Керимом, Шадиман язвительно высмеивал Андукапара, в течение четырех лет получавшего от Керима «точные» сведения о Саакадзе.
Андукапар с перекошенным от злобы лицом то вскакивал и бегал по комнате, то бросался на тахту, яростно сжимая рукоятку шашки.
– Сколько золота передал Андукапар этому разбойнику Кериму, целый монастырь купить можно! – сокрушался скупой Баграт.
Шадиман; игриво постукивая по крышке перламутрового ящика, наслаждался злобой одураченных князей, но упорно скрывал свои неудачи. Он открыл крышку и, вынув кисет, высыпал золото.
– Я узнал твои монеты и отобрал их у купца Керима. Отсчитай, дорогой Андукапар, свои, а остальные подари моему чубукчи, он помогал князю Шадиману, ради твоего прозрения, давиться жирной бараниной и кислым вином в «Золотом верблюде».
Лицо Андукапара напоминало раскаленный медный котел. Он хрипло выкрикнул:
– Долго сардар Саакадзе будет смеяться над князьями?!
– Над терпеливыми долго, – медленно ответил Шадиман.
– Что предлагаешь, Шадиман? – спросил Баграт.
– Выход единственный – убрать с нашей дороги царицу Тэкле, сестру Саакадзе. Из любви к ней царь может неожиданно примириться с Саакадзе, а разговор царя с разбойником – смертельный удар по княжеской власти.
Долго совещались три князя в полуночной тишине Метехского замка.
Наутро чубукчи Шадимана, зевая, будто невзначай, проговорился копьеносцу, что не спал всю ночь, ибо святейший Баграт и князь Андукапар вздумали до утра пить вино у его господина Шадимана. Копьеносец, отделавшись от чубукчи, помчался к начальнику копейщиков. Таким образом Шадиман, когда ему было нужно, не раз обогащал осведомленность зоркого Баака.