Эти противоречивые оценки личности Георгия Саакадзе не случайны и не удивительны. Ведь вся жизнь этого героя протекала в обстановке непримиримой борьбы против коварных феодалов, подрывавших во имя своих узкопартикулярных, имущественных интересов могущество грузинского царства, Великий Моурави не раз выступал и против царей, когда они, вопреки интересам родины, поддерживали антинародные, антигосударственные и реакционные устремления владетельных князей.
Не находя в Грузии необходимых сил для осуществления своих высоких патриотических замыслов, изгнанный с родной земли своими врагами, Георгий Саакадзе не раз пытался искать убежище и поддержку в стане злейших врагов Грузии. Мечтая об ослаблении Турции и Ирана, Саакадзе стремился с этой целью сталкивать их друг с другом. На разных этапах своей жизни он боролся то под знаменем Ирана против Турции, то под турецким знаменем – против Ирана. Да и в своей справедливой борьбе против владетельных грузинских феодалов Георгий Саакадзе не раз пытался использовать иноземные силы. И именно в этих его попытках – завоевать счастье и свободу Грузии с помощью враждебных для Грузии сил – заключалась его тягчайшая ошибка и заблуждение, обусловившие его трагическое поражение и гибель.
Едва ли кто-либо в те времена мог придерживаться нейтральной позиции в этой предельно накаленной борьбе, захватившей жизненные интересы буквально всех социальных сил страны. Совершенно очевидно, что в силу этих обстоятельств Георгий Саакадзе имел не только сторонников – верных, преданных соратников, но и многих, и притом гораздо более сильных и влиятельных, противников и врагов. Острая борьба между сторонниками и противниками Саакадзе не могла прекратиться сразу же после его гибели. Борьба вокруг его имени продолжалась и дальше, а это обстоятельство не могло, естественно, не отразиться и на исторических документах.
Упомянутые выше поэмы Арчила и Иосифа Тбилели, отмеченные явной полемической направленностью, уже наглядно свидетельствуют об этой борьбе. Авторы обоих произведений выступают в защиту Великого Моурави и решительно опровергают клеветнические обвинения, распространяемые его врагами и противниками. В поэме «Спор Теймураза и Руставели», повествуя об удивительных и восхитительных делах героя со «стальным сердцем», Арчил приходит к выводу, что отступающие от пути Георгия Саакадзе совершают большой грех, и призывает грузин завещать потомкам признательность к этому бесподобному герою. А Иосиф Тбилели, видя в Саакадзе героя, который «воздвиг ограду Картли… И людей простых возвысил по заслугам и делам», в то же время заставляет его горько жаловаться на свою судьбу:
И это «отравляющее жало» клеветы и злословья, преследовавшее Саакадзе при жизни, проникало во многие историко-литературные документы последующих времен и затрудняло воспроизведение его подлинного облика. Так, например, историк XVII века Парсадан Горгиджанидзе, будучи человеком ярко выраженной иранской ориентации, обвиняет Георгия Саакадзе в том, что он организовал и возглавил восстание против вторгшихся в Грузию оккупационных войск Ирана и убил Карчихана. Горгиджанидзе, таким образом, считает большим преступлением и грехом именно тот выдающийся подвиг Георгия Саакадзе, благодаря которому, по признанию всех других историков, Грузия спаслась от полного разорения и опустошения. Даже географ-историк Вахушти, обвинявший Георгия Саакадзе в измене картлийским царям, признает, что, не будь этого восстания, Картли была бы полностью уничтожена. Католикос Антоний I сурово порицает Георгия Саакадзе за то, что он восстанавливал своих приверженцев против царей и владетельных князей. Ясно, что такое сугубо тенденциозное утверждение Антония исходило из легитимистских политических воззрений автора, помешавших ему объективно разобраться в сложной ситуации предельно обостренной борьбы, которую вел на протяжении всей своей жизни Георгий Саакадзе во имя объединения Грузии и освобождения ее от иноземных завоевателей.