Вильгельм съел баклажаны и послал за капучино. Офицеру принесли что-то диетическое, которое ему заказала заботливая застенчивая дочечка – смертоносная голая амазоночка. У неё из кожаной сумки на боку то и дело высовываются по очереди её милые опасные боевые существа, которых она украдкой кормит с руки. Особенно прожорлив и бесцеремонен метательный толстый ёж, он с урчаньем налегает на пятнистые склизкие грибы и подвявшую антоновку. Он тоже настоящий воитель – его сила в скорости броска, весе и проникающих сквозь любую броню отравленных иглах, поэтому он жрёт не для удовольствия, а чтобы смертоноснее убивать врагов Леночки.
Все бешеные двинутые полосатенькие котики повылазили из леночкиной сумки и устроились у меня на коленях – я люблю котов. Я наслаждаюсь общением с ними – глажу по мягкой боевой шерстке, чешу за ушами, разговариваю с ними, они всё понимают, громко утробно мурчат. От удовольствия я даже забыл про тему нашей начатой беседы про бога. Вильгельм своим вопросом к Офицеру отвлек меня от котиков.
– Офицер, дружище, твой же вариант мира не создан богом?
– Да, Вильгельм. Он сам про это всё время нам говорит по телевидению. Он говорит, что действительно создал ваш мир, тут у вас не убий и всё такое. А от нас он открестился. Типа, почему такое как у нас безумие войн делает нас счастливыми, он не понимает, не поддерживает, и заниматься нами не будет, раз он нас не создавал. Короче не вмешивается, умывает руки – разбирайтесь сами, аминь.
Тут я забыл про котиков у меня на коленях, что-то сильно не сходится в моей картине мира.
– Вильгельм, а кто же тогда всё создал?
– Любезный Микис тебе же всё объяснил. Единственное правило, запомни его – ВСЁ ЕСТЬ. Есть бог, который всё создал. Есть бог, который ничего не создал. Есть всё, которое не создал бог. Есть всё, которое создал кот. Есть кот, который создал бога. Вообще все варианты всех миров. Есть противоположность – ВСЕГО НЕТ. И есть отсутствие противоположности – ТОЛЬКО ВСЁ ЕСТЬ.
Офицер, под строгим любящим взглядом дочечки кое-как доел своё диетическое, начал чистить парабеллум и задумчивым тоном добавил: «Да-а-а-а. Всё есть. Кроме времени в нашем понимании, потому что всё есть сразу и одновременно. Ничего не меняется. Это главная тайна, которую …». Конец фразы я не расслышал. Звук голоса Офицера закрыла чарующе прекрасная музыка. Это Микис поддавшись приступу вдохновения достал из своего заплечного мешка ноты и начал играть на серебристом рояле, который стоит посреди зала ресторана. Новое произведение двух гениальных глухих композиторов братьев-близнецов – японца Ака Пеллы и француза Луи Тембро. Близнецы-гении пишут сложнейшую и красивейшую так называемую «универсальную музыку» специально для Микиса – только он единственный может исполнить партию для рояля не только для двух и даже не для четырёх рук, намного намного больше рук – сотни рук, и намного намного сложнее. Универсальная музыка содержит в себе сразу все ритмы, размеры и тональности.
Играет рояль. Льётся магически чарующая музыка, посетители ресторана поддались ей, начали самозабвенно танцевать. Это универсальная музыка – пары танцуют вальс или танго, кто-то танцует рок-энд-рол, кто-то самбу, кто-то отжигает брейк-данс или шаффл, даже есть шаман с бубном, который начал свой мистический танец, вызывающий древних духов.
В этой музыке есть все ритмы сразу. Но каждый сфокусировался на только одном ритме, стал видеть только часть универсальной музыки, и стал танцевать, то есть подчиняться только одному ритму.
Я понял – в мире, как и в этой музыке, ВСЁ ЕСТЬ. Мы обычно ограничиваем своё наблюдение только микроскопически малой частью всего и подчиняем себя только ничтожной крупице. Вместо того, чтобы вместить в себя сразу целое – всё, что есть.
16. Фрауман и мир теней
На следующий день я бы всё забыл, если бы не Фрауман. Более деликатного и тонко чувствующего своего собеседника существа не могло бы быть. Да, есть сверхдорогие психотерапевты и мозгоправы, к которым годами ходят высокооплачиваемые юристы, успешные трейдеры и председатели советов правления, чтобы не умереть от стресса. Но это мёртвые ржавые железные дровосеки, потому что есть Фрауман – это живое невозможное чудо принятия и восприятия. Он как идеальная мать, отец, брат, сестра, жена, дедушка и бабушка. Побыв с ним пять минут, почувствовав, как тебя понимают даже больше, чем ты сам себя, растворившись в бесконечности невозможного единения с другим человеком. Как это вообще возможно? Ментальное, чувствующее полное единение с кем-то другим – но настолько близким, что ты ясно осознаёшь, что он и ты – одно, и вот сейчас ты полный, целый, совершенный. Говорю сбивчиво. Именно сейчас ты есть, то есть теперь ты есть. А когда он прощается и уходит, то ты снова возвращаешься в привычное с плаксивого детства неестественное болезненное состояние трусливой половинчатости. Но теперь хуже – ты уже познал счастье целостности, и теперь у тебя космическая чёрная дыра, безответная пустота, в том месте, где только что был Фрауман. Теперь там только фантомные видения, как фантомные боли в ампутированных ногах молодого пограничника, а рядом с его больничной койкой на стуле военная зелёная фуражка с гербом страны, куда он не пустил никого.