Нет, не розыгрыш – это сразу становилось ясно по посеревшему от ужаса лицу Вильгельма.
К слову, Вильгельм никогда ничего не боялся. Он когда-то с пчёлами спустился в преисподнюю, там долго разгульно и гениально извращённо грешил, чтобы его забрали в ад преисподней – это специальный ад для грешников и чертей, которые особенно плохо себя ведут в преисподней. В аду преисподней Вильгельм совратил сначала младшую дочку дьявола и потом его жену. И переспал с ними двумя одновременно. Потом сам пришёл к дьяволу, плюнул ему в глаза и громко хохоча сам всё рассказал ему в подробностях. Дьявол так взбесился от злости, что тронулся мозгами, говорят, что следующий миллион лет дьявол был особенно безумен и беспощаден, за что все грешники всей вселенной, чудовищно мучимые сумасшедшим от злости дьяволом, прокляли Вильгельма. А ему пофиг. Он специально вызвал такое неадекватное состояние дьявола и продал ему свою душу, при этом смошенничал и жёстко кинул его, потому что знал, что души нет. В результате той знаменитой на всю вселенную сделки дьявол оказался рабом Вильгельма, чистил его ботинки, мыл полы на кухне, выносил мусор, мыл его машину и даже платил налоги из собственных сбережений за Вильгельма – в налоговой, когда узнали чьи это деньги, то все обосрались от страха. А Вильгельму пофиг – выйдет во двор, задумчиво бороду почешет, мельком так глянет, как дьявол его машину вымыл и говорит ему: «Шлангуешь голубчик. Тут тебе не ад. Пожалуйста, перемой.» Это безумие остановили чёрный император и бог. Бог видел, как в таком унижении мучается дьявол, теряет авторитет и уважение – говорят по ночам он от обиды рыдал в подушку. Богу стало жалко дьявола: «Он со странностями конечно, но коллега всё-таки, вместе одно дело делаем. А что странности, то у кого их сейчас нет, время такое непростое, переломное.» И бог попросил чёрного императора поговорить с Вильгельмом, чтобы отпустить дьявола и не мучить так больше. Чёрный император позвонил Вильгельму на мобильник, вежливо напомнил про пчёл, и попросил ради бога отпустить дьявола из рабства. Вильгельм сразу же и с большим облегчением согласился, потому что соседи уже стали от такого вильгельмового «братца» напрягаться – Вильгельм говорил им, что это его сводный троюродный брат тракторист из Хатанги. Вильгельм в тот же вечер дал свободу дьяволу и даже смущённо извинился: «Прости за жену и дочку, я не хотел – они же вообще-то страшные, они сами ко мне лезли. И что-то занесло меня с мойкой машины, прости – дарю её тебе, катайся и зла не держи. Заходи на огонёк, если рядом будешь – всегда рад тебе и помогу, если что». Ну на прощание они обнялись и расплакались – дьявол ценил, что Вильгельм с ним обращался по-человечески, уважительно, кормил хорошо, вкусно и всегда вдоволь, и выслушивал всегда внимательно и душевно – что в наше время большая редкость. Дьявол назвал Вильгельма своим братом – шутка про брата тракториста из Хатанги ему понравилась. С тех пор дьявол бывало часто заскакивал мимоходом к Вильгельму, и они подолгу, душевно разговаривали, Вильгельм единственный с кем дьявол мог откровенно поделиться своими трудностями, переживаниями, сомнениями и страхами, попросить совета и помощи, поплакать в плечо. А Вильгельму нравилась абсолютная злая мощь, коварная прямота, кровавая целеустремлённость и чистая вероломность дьявола, которые Вильгельм частенько ставил в пример и богу, и чёрному императору, и Виленину.
23. Курители воздуха
Итак, Вильгельм, названный брат дьявола, в полуобмороке от ужаса. В полу вокруг высокого железного барного стула, на котором он сидит, множество дыр от разрывных пуль – видимо Вильгельм стрелял ими из калашниковых. Но в кого или во что он стрелял с таким остервенением? Если бы Вильгельм случайно застал у себя в доме какого-нибудь вора или грабителя, то он бы просто забыл про него через секунду, да так, что этот бедолага вор даже и не родился бы никогда. Но стрелять из двух автоматов, да ещё и разрывными?! Нет, тут совсем другое. Я разглядел неровно нарисованную чем-то жидким чёрно-красным окружность вокруг вильгельмового стула. Первым заговорил Фрауман.
– Вильгельм, мы здесь, с тобой, всё хорошо, расскажи, что случилось.
«Фрауман. Нет. Всё очень плохо, пока здесь они», – Вильгельм ответил глухим голосом и показал на четыре свои тени на полу, которые не касались его ног.