После очередной бессонной ночи на коленях я увидел великое. На рассвете, в тонких как кинжалы красных лучах холодного северного солнца с каменистых холмов к нам в долину медленно спускаются странные существа, похожие на тысячеголовых змей. Издалека сразу не разобрать деталей, но постепенно всё проясняется, и это приводит меня в дикий ужас.
Когда-то это были обычные люди. Теперь каким-то немыслимым образом к одному человеческому телу прикреплено множество голов. Это тоже человеческие головы. И они все тоже живые! Как будто какой-то виртуозный и безумный хирург пришил и встроил сотни новых голов в кровеносную систему и во все другие жизненные системы одного человеческого тела. Все головы живые, их глаза открыты, их взгляд ясен.
Некоторые существа имеют несколько десятков пришитых голов, некоторые несколько сотен. Чем больше голов, тем им сложнее передвигаться. Вот поэтому мы с Вильгельмом так долго ждали их прибытия – фактически из-за такого непомерного груза пришитых голов существа вынуждены очень-очень медленно ползти. Буквально по нескольку сантиметров в час, бережно перекладывая по очереди каждую из сотен пришитых к одному телу голов на новое место на полсантиметра дальше. Чем больше голов, тем тяжелее и медленнее.
– Вильгельм, что это за существа? Почему столько голов? Чьи это головы?
– Это народ северных предков. Пришитые головы – это все мужчины-предки этого человека, его отец, деды, прадеды, прапрадеды и так далее. Все предки. Высшая ценность жизни у народа северных предков – это нерушимая живая связь с предками, почитание отцов. Отсюда их жизненный уклад – они делают всё, чтобы сохранить связь с предками, никогда с ними не расставаться. И по факту они никогда не расстаются с предками. Когда у молодого мужчины состаривается и уже должен умереть его отец, то искусные хирурги пришивают к телу сына голову его отца, которая подключается к жизненным системам тела сына. Пришитая голова отца, то есть отец в таком виде продолжает жить. От отца осталась одна голова, но он живой и нормальный, сознание, речь, слух – всё работает хорошо, он только не может самостоятельно двигаться – нет тела, кроме головы. Пока живёт сын, живёт и голова отца, подключённая к нему. Далее происходит всё по тому же принципу. Когда состаривается сын, то его собственная голова и уже пришитая ранее голова его отца пришиваются к телу внука. Когда состаривается внук, то его собственная голова, и уже пришитая к нему голова его отца, и уже ранее пришитые головы его дедов, все эти головы всех мужчин-предков перешиваются к телу молодого правнука. Количество голов предков идёт по накопительной, поэтому у каждого существа ты видишь десятки и сотни пришитых голов всех его мужчин-предков.
Зрелище великое и величественное. Все головы всех мужчин-предков поют в унисон песню связи жизни предков. У всех только одно живое сердце, оно задаёт единый ритм песни, которая дарит великую немыслимую бесконечную силу тому сыну, который один несёт на себе сотни голов своих мужчин-предков. Сын неразрывно связан с отцами, дедами, прадедами, всеми предками. Это живая связь. Эта связь даёт предкам вечную жизнь, а сыну великую силу живой связи с предками.
– Ничто во всей вселенной, никакое оружие, никакая чёрная магия, никакие инопланетные космические технологии не могут сравниться по могуществу с этой беспредельной силой живой связи с предками. Вот поэтому ты не можешь встать с колен, а когда они подползут ближе, то ты вообще сможешь только лежать ниц и беззвучно плакать в землю от уважения к великой силе живой связи с предками. Сыновья испытывают огромные физические страдания и жестокие неудобства ради сохранения вечной жизни своих отцов и всех своих мужчин-предков. Но сыновей переполняет беспредельное уважение и гордость от живой связи с предками. Эта связь по-настоящему живая – отцы и все предки буквально живут за счёт тел сыновей, живут за счёт их жизней. Сыновья генерируют бесконечную мощь силой уважения и излучают её пронизывающими всю вселенную потоками поклонения, которым сопротивляться невозможно.
Так и случилось. Когда через два дня существа к нам приблизились, меня просто придавило к земле, и я стал в неё безостановочно молча плакать. Вильгельм ещё как-то смог говорить с существами хотя тоже лежал и плакал.