Другое чудо я видел: я поставил глиняный горшок, наполненный водой и мясом, утром на огне, на одном озере в пустыне; в одно и то же время я видел, как вода кипит на одной стороне и мерзнет на другой.
Еще иное чудо от холода я видел там: две серебряные чашки, весящие три троасские марки[3], которыми я набирал воду для питья в одном озере, подо льдом одной ночью, в то время, когда я держал их в моих теплых руках, примерзли к моим пальцам, и когда я их опорожнил, я вложил одну в другую, они смерзлись от мороза так, что при поднятии одной приподнималась и другая.
Зимой не продают на рынке Великого Новгорода ничего живого: ни рыбы, ни мяса поросят, ни бараньего мяса, ни птицы никакой: это убито и заморожено. И во всей этой стране водятся зайцы, совершенно белые зимой и совершенно серые летом.
Все сеньоры Великого Новгорода владеют 40 тысячами конницы и бесчисленной пехотой. Они часто воюют с соседями, особенно с рыцарями Лифляндии и выиграли прежде много больших сражений.
Итак, Ланнуа характеризует Новгород прежде всего как «удивительно большой город». Вслед за ним это повторят многие иностранные авторы. В частности, видный немецкий богослов Иоганн Фабри в своем трактате «Религия московитов» (1525) писал, что по величине он не уступает Москве, равно как и «Владимир, Псков, Смоленск, Тверь, застроенные, по рассказам, пышными царскими хоромами, а также хорошо укрепленные стенами, которые сооружены из тесаного камня или из обожженного кирпича».
О многолюдстве русских городов, в том числе и Великого Новгорода, в XVI–XVII веках писали многие дипломаты, поскольку они видели встречавшие их на улицах толпы людей, собранных из окрестных сел и деревень для того, чтобы показать иностранцам, как процветают города Московского государства.
Представление о многолюдности древнего Новгорода настолько укоренилось в сознании европейцев, что даже в XIX веке один из иностранных путешественников писал, что до присоединения к Москве в Новгороде проживало 400000 жителей и он был так велик, что «путешественники, проезжавшие через Новгород, на одном конце брали свежих лошадей, а на другом должны были уже менять их».
Ланнуа описывает Великий Новгород как вольный город, управляемый городской общиной во главе с посадским и тысяцким. В то же время он верно отмечает характерную особенность новгородской боярской государственности — принадлежность власти немногим аристократическим родам — большим сеньорам, основой экономического могущества которых являются обширные земельные владения.
В своих записках Ланнуа постоянно называет Новгород «Великим». Следовательно, это название было известно в Европе уже в начале XV века. В русских источниках оно появляется во второй половине XIV века в условиях усиливающегося новгородско-московского противостояния. По мнению А.С. Хорошева и В.Л. Янина, внедрение гордого самоназвания, новой титулатуры «Великий Новгород» было политическим актом, в результате которого Новгородская феодальная республика была поставлена на одну ступень иерархической лестницы с московским князем. Дальнейшая история прослеживается в актах 1450-х годов, когда возникает еще более пышное титулование «Господин государь Великий Новгород».
Ланнуа зафиксировал внедрение святительской кафедры в государственную систему вечевого Новгорода, ее трансформацию в важнейший государственный институт. В последний период новгородской независимости, председательствуя в олигархическом Совете господ, владыка фактически возглавлял вечевой Новгород, контролировал его внутреннюю и внешнюю политику. С середины XIV века все договоры Новгорода с русскими князьями и иностранными государствами заключались исключительно «по благословению владыки», имя которого помещалось в грамотах перед именами посадника и тысяцкого.
Как военного человека Ланнуа интересовали крепостные сооружения и новгородское войско, численность которого он явно преувеличивает, оценивая его в 40000 всадников. А вот стены Новгорода, по его мнению, были укреплены хуже, чем во Пскове.
В описании своего путешествия по южным территориям Руси, предпринятого им в 1421 году, Ланнуа рассказал о мехах соболей, бобров и горностаев, которые он покупал в Новгороде.
Ланнуа был первопроходцем, и в этом качестве он в известной мере заложил основы европейской традиции описания Новгорода. Он характеризует его как «удивительно большой город», в котором много церквей, главной из которых является Софийский собор. Жители города — православные христиане, которые соблюдают греческий обряд. Он описал также некоторые детали повседневной жизни новгородцев, в частности обычай отпускать длинные волосы, которые как мужчины, так и женщины заплетают в косы. Он поведал также о том, что на новгородском рынке «женщин продают как товар». Впоследствии многие историки подвергли сомнению это сообщение.