Почти одновременно с Раупахом в Новгороде побывал остзейский дворянин Иоганн Фридрих Унгерн-Штернберг. Он приехал в Новгород с чувством живого нетерпения, поскольку ему «поскорее хотелось познакомиться с одним из самых древних и наиболее известных городов России — Новгородом». Во время прогулки по городу Унгерн-Штернберг и его спутники были поражены видом обветшалых каменных зданий, пустынных площадей и поросших травой улиц с одиноко стоящими, покосившимися домами и редкими пешеходами. Полуразвалившиеся лавчонки показались им злой насмешкой над прежним торговым величием Новгорода, удар по которому нанесло строительство Петербурга, окончательно лишившее Новгород возможности развития. Осмотр достопримечательностей Новгорода занял всего час, после чего сопровождавший их в прогулке по городу служащий гостиницы «совершенно не знал, что еще показать в городе», и тогда они вернулись к своему «бородатому хозяину и заказали обед из национальных блюд, самым превосходным из которых была рыба».
Убедившись в том, что о сегодняшнем Новгороде можно рассказать совсем немного, Унгерн-Штернберг решил поведать своим читателям о «прежнем Новгороде»:
Согласно Нестору, Новгород был основан примерно в одно время с Киевом в V веке племенем славян, а в IX веке завоеван Рюриком и провозглашен столицей Руси. Два столетия спустя этот город получил от Ярослава Мудрого большие вольности, после чего городом правили только те князья, которых избирали сами новгородцы. Во время их правления город стал настоящей республикой, хотя казалось, что князь правит единолично. В это время Новгород становится важнейшим складочным местом северогерманского торгового союза ганзейских городов, а его богатство, влияние и территория постоянно увеличиваются. Его владения простирались до границ с Лифляндией и Финляндией, включая Карелию и Ингерманландию.
В таком состоянии — при республиканской независимости и огромной территории — город просуществовал до середины XV века, когда именно эта внутренняя двойственность помогла великому князю Ивану Васильевичу Первому, пусть пока и не полностью, но поработить Новгород.
Марфа, героиня древнего Новгорода, жена посадника, желавшая сохранения новгородских вольностей, вместе со своими сыновьями стояла во главе многочисленной партии готовых действовать республиканцев. Но 30-тысячное войско под предводительством ее сына было полностью разбито русскими, и город должен был покориться великому князю. Большой, или Вечевой, колокол, который находился на рыночной площади и веками созывал народное собрание (вече), должен был быть снят и передан князю. Победитель увез этот символ новгородских вольностей в Москву, где в одной из башен Московского Кремля он как пленник умолк навсегда. Героическая Марфа и многие ее приверженцы были приговорены к пожизненному заключению, и вместе с большим числом самых богатых и влиятельных горожан она была сослана в глубь страны. Несмотря на эту катастрофу, город еще целое столетие продолжал успешно развиваться. Но мнимые и истинные противники Ивана Васильевича Второго навлекли на себя его гнев. Он занял город в 1570 году и учинил кровавую расправу, которая продолжалась 5 недель, каждый день в течение которых стоил тысячи человеческих жизней. Целые улицы города пришли в запустение — и это продолжалось до тех пор, покав 1610году, во время правления Лжедмитрия, шведы под предводительством графа де ла Гарди не завоевали город и окончательно разорили его.
Почти полгода прожила в Новгороде Аделаида Элеонора София Хаусвольф. Ее отец майор Ханс Густав Хаусвольф был взят в плен при сдаче Свеаборга в мае 1808 года. Он отказался перейти на русскую службу и был выслан на временное место жительства в Новгород. Аделаиде было разрешено сопровождать его.
Когда Аделаида прощалась со своей подругой Жанеттой фон Тёрне, она обещала, что специально для нее она будет вести дневник. Подруги предпочли бы переписку, но они понимали, что в условиях плена это вряд ли будет возможно. Дневник Аделаида вручила Жанетте по возвращении в Финляндию. В дневнике она описала путь из Хельсинки в Санкт-Петербург, кратковременное пребывание в Петербурге, переезд из Петербурга в Новгород, а также возвращение из Новгорода в Хельсинки через Санкт-Петербург и Выборг.
Особый интерес представляют новгородские страницы дневника Аделаиды. Они позволяют судить о том, как складывались отношения иностранцев и русских на бытовом уровне в неформальной обстановке. В этом плане ее дневник можно сравнить с новгородскими письмами Юхо Кусти Паасикиви, тогда студента Хельсинкского Александровского университета, а в будущем премьер-министра и президента Финляндии.