Но я почти не слушал. Глазел на странные сапоги президента: красные толстые подошвы, голенища, разукрашенные всевозможными блестящими пуговицами, железками, замками-молниями.
"Совсем такие же, как те, оставленные возле задранного волками человека, — подумал я и кивнул Чюпкусу — посмотри, мол. Он несколько раз потянул носом, торчком поставил уши и тихо зарычал. — Ага, попался-таки, коронованный браконьер! — обрадовался было я, но сразу же засомневался: — Не может быть. Неужели такой благообразный старичок мог таскаться по чужим странам, тиранить зверей, чинить людям вред?! Нет, тут, наверно, что-то другое".
— Приветствую вас с прибытием в свободную и вечно молодую Нейлонию, — наконец на высокой ноте закончил свою арию президент. — Чувствуйте себя как дома, но не забывайте, что вы в гостях.
Предоставили и мне ответное слово.
— Дорогие нейлонцы! — обратился я к полупустой площади, а умная машина в тот же миг перевела на нейлонский язык:
— Неподкупные!
— Желаю, чтобы все у вас было, кроме достатка, чтобы много хотели и ничего не умели, пусть в ваших хлевах стоит сноп на снопе, решето на решете, а скота — ни на волос, — выпалил я одним духом, а машина без расстановки молола свое:
— Желаю вам всем быть миллионерами и до конца своих дней просить милостыню, желаю вам деньги огребать ситами, причесываться метлами, желаю вам не болеть, не лысеть, как скот в хлевах, — деловито перевирала она, мигая разноцветными лампочками.
"Что это я плету?" — испугался я, поглядев на вооруженных солдат, но продолжал говорить все громче и яснее:
— Желая повидать вашу удивительную страну, мы с огромными трудностями покрыли невиданное расстояние — шириной в пять куриных шагов, глубиной в шесть воробьиных коготков и длиной в три мышиных окорока, мы переплыли Ледовитый океан и Пестрое море, — лихо врал я, ничего не соображая, а умная машина хитро мигала и врала еще отчаянней:
— Мы, разведчики удивительной страны, победили пятерых шагающих петухов, шесть когтистых воробьев и три мышиных окорока, а потом поплыли в море и, если бы не вы, старик Дед Мороз превратил бы нас в Ледовитый океан…
Я испугался, как бы машина еще чего не наговорила, и поспешил закончить:
— Да здравствует Нейлония и ее повелитель! Спасибо за внимание!
— Обратите внимание, — орала машина, — страна Нейлония здорова, а ее президент бессмертен. Речь окончена. Точка. Восклицательный. Не скопляйтесь на улицах.
"Ну и тарабарщина! Вот так изобретение! Счастье, что меня никто не слушал. С такой машиной и до плахи недалеко: ты ей дело говоришь, а она околесицу несет. Правильно люди здешние решили: не заводи спор с телевизором".
После торжества президент пригласил меня на обед. В огромном зале, уставленном всевозможными чучелами, нас ожидали министры этой страны, генералы, корреспонденты и особо доверенное лицо президента — уполномоченный по охотничьим делам полковник Гасбер Посоль фон Фасоль. Пировали мы стоя, а как только кто-нибудь из гостей, отяжелев от еды, плюхался на стул, вмонтированные в сиденье аппараты начинали трясти его. Когда съеденное утрясалось, снова появлялся волчий аппетит.
Такого удивительного гостеприимства я еще нигде и никогда не встречал. Чтобы доставить хозяевам удовольствие, я приналег на угощение. Умял все: воробьиную печенку, копытце теленка, маринованную лягушку да искусственного хлеба краюшку, а после тряски добавил поросячьи рожки, улиткины ножки, морскую куропатку, горчицу всмятку и семь дырок от бублика. Запил угощение ледоколой — ледяным соком, настоенным на лекарствах, а на загладочку мятную пилюльку проглотил.
Наелся до отвала, стал ремень распускать, и в этот момент взгляд мой упал на сапоги Гасбера. Поглядел и замер от изумленья. Они тоже были на толстых красных подошвах, с желтыми голенищами, изукрашенными блестящими пуговицами, молниями и железками. "Еще один!" — подумал я и решил идти напролом. Вежливо хлопнул полковника по плечу и осведомился:
— Алло, полковник, а не встречались ли мы с вами на узкой просеке?
— Алло, Мики, встречались, только не на просеке, а на волчьей тропе, — поправил он меня и весело оскалился.
— Так это ты, Гасби, в спешке потерял сапоги? — уточнил я на всякий случай.
— На охоте, Мики, всякое случается: и в бочке заколоченной посидеть, и без собачьей упряжки остаться, и котами своих приятелей травить, — не остался и он в долгу.
"И с браконьерами посчитаться", — хотел я возразить, но в этот миг ко мне подошел президент и предложил всем проглотить в мою честь по пилюле сухого вина.