Помимо повышенного внимания к терроризму, администрация Рейгана резко снизила внимание к вопросам прав человека в некоммунистическом (или, точнее, несоветском) мире. Но администрация продолжала терзать советское обращение с диссидентами. Самое главное, что ее общая жесткая линия против советской системы, а не конкретные злоупотребления, была приравнена к защите прав человека. Как выразился помощник госсекретаря по правам человека и гуманитарным вопросам Эллиотт Абрамс, "занимая твердую позицию в отношении Советского Союза, мы решаем проблему прав человека в целом, а не в розницу. Советский Союз - это центр коммунистической системы, которая является злейшим врагом прав человека". По словам Рейгана, Советский Союз представлял собой "единственную величайшую проблему для прав человека в современном мире".
Хейг стремился сделать нечто большее, чем просто словесно ответить на советский вызов. Появилась арена для раннего участия в противостоянии советской экспансии, и Хейг ухватился за нее: спонсируемое СССР, управляемое Кубой, снабжаемое Никарагуа, возглавляемое коммунистами террористическо-партизанское восстание в Сальвадоре. Отнюдь не все были согласны с таким описанием гражданской войны в Сальвадоре, но такая характеристика отражала восприятие Хейга и соответствовала его целям. Сальвадор находился на заднем дворе Америки и далеко от Советского Союза; должна была быть возможность с минимальным риском и затратами одержать победу, которая продемонстрировала бы всем - советским лидерам, союзникам США и другим странам мира, а также американскому народу - что американская воля и сила, подтвержденные вновь, эффективны в противодействии продолжающимся усилиям СССР по всему миру продвигаться вперед за счет Америки.
Действия администрации в отношении ситуации в Центральной Америке будут рассмотрены позже. На данный момент достаточно отметить, что помимо этих действий администрация, особенно Хейг, развернула масштабную кампанию по привлечению внимания к роли Советского Союза и Кубы. Государственный департамент выпустил наспех подготовленный и несовершенный "Белый документ" под названием "Коммунистическое вмешательство в Сальвадоре", в котором ситуация в этой стране называлась "хрестоматийным случаем косвенной вооруженной агрессии коммунистических держав через Кубу". Дипломатические "отряды правды" были направлены в Западную Европу, чтобы убедить союзников Америки в роли Советского Союза и других коммунистов - хотя и без заметного успеха. Хейг свидетельствовал на открытых слушаниях в Конгрессе, что Советский Союз несет "главную ответственность" за распространение международного терроризма и имеет "список целей" для "захвата Центральной Америки".
Тот факт, что сальвадорские повстанцы планировали новое наступление, был независимо известен в то время, и сообщение о советском решении не могло быть подтверждено или опровергнуто его появлением. Американское разведывательное сообщество не располагало информацией о подобном решении Политбюро о проверке американской решимости, и такая информация никогда не появлялась. Но помимо этого сомнительного разведывательного отчета, Хейг и многие члены будущей администрации (включая Ричарда Аллена), в любом случае, были восприимчивы к идее, что Советы будут проверять свою решимость, и были полны решимости "пройти" этот тест и начать проверку советской решимости.
Этот очаговый американский контрвызов в Центральной Америке также служил общему политическому подходу Илаига. В ряде выступлений и других заявлений в течение первого года администрации Рейгана Хейг разработал то, что он стал называть "четырьмя столпами" американской политики: развитие отношений Америки с Советским Союзом на основе "сдержанности и взаимности", укрепление американских альянсов, помощь в развитии третьего мира, наращивание американской экономической и военной мощи. Все это способствовало сдерживанию советской экспансии.
Более того, "мы должны действовать, чтобы сдерживать Советский Союз", потому что "именно советская опора на силу и угрозу силы для создания и использования беспорядков подрывает перспективы мира во всем мире сегодня". Хотя обычной формулой (также иногда используемой президентом Рейганом и другими) была "сдержанность и взаимность", в нескольких случаях Хейг более конкретно, хотя и менее дипломатично, дал понять, что он действительно имел в виду: "большая советская сдержанность и большая советская взаимность". Он сказал: "Наше стремление к большей советской сдержанности и взаимности должно опираться на несколько уроков, болезненно усвоенных за последнее десятилетие в отношениях с Советским Союзом".