Один кардинальный момент выделялся и, по мнению советских лидеров, требовал серьезного внимания со стороны как Соединенных Штатов, так и Советского Союза, независимо от колебаний в соотношении сил: сдерживание рисков ядерной войны. Даже если перспектива разрядки в более широком смысле была отложена, сосуществование в его фундаментальном значении было поставлено на карту. Хотя советские лидеры не ожидали, что Соединенные Штаты решат прибегнуть к войне, они все же видели возросшую опасность выхода ситуации из-под контроля. По этой причине, а также из-за экономического давления и ограниченности ресурсов, руководители Сми, начиная с Брежнева, были серьезно заинтересованы в ограничении и сокращении вооружений путем переговоров. Но они также были полны решимости не принимать неравные ограничения, под давлением Соединенных Штатов, которые, по их мнению, намеревались получить и использовать военное преимущество именно для того, чтобы вынудить Советский Союз признать свою неполноценность. Лидеры SO\iet, хотя и добивались ограничения вооружений на тех условиях, которые они считали равными, были также полны решимости не соглашаться на меньшее. Потребовался Горбачев, чтобы подняться над этими соображениями.
В первой половине 1980-х годов дебаты о контроле над вооружениями уже не сводились, как в 1960-х и начале 1970-х годов, к вопросу о том, отвечает ли контроль над вооружениями и взаимное ограничение вооружений ее интересам. Эта борьба была решена в начале 1970-х годов в пользу контроля над вооружениями. В начале и середине 1980-х годов вопрос в Москве заключался в том, существует ли реальная перспектива заинтересованности США в ограничении вооружений на взаимовыгодной основе. Серьезные сомнения вызывала не целесообразность контроля над вооружениями, а его достижимость с учетом американской позиции.
Учитывая неопределенность перспектив эффективного ограничения вооружений, вопрос о военных потребностях в условиях обострения конкуренции вооружений приобрел особое значение. Решения, принятые в ходе одиннадцатого пятилетнего плана, охватывающего период 1981-85 годов, внесли изменения в первоначальный план, разработанный в конце 1970-х годов, исходя из надежд на продолжение процесса SALT и продолжение поэтапных ограничений, выходящих за рамки Договора SALT II. Но это были специальные корректировки, и многие вопросы остались нерешенными. Более того, шаткими были не только оставшиеся ограничения Временного соглашения по ДЗОЛТ I и Договора по ДЗОЛТ II, но и Договор по ПРО и вся перспектива взаимного контроля над вооружениями. Принятые в 198.5 году решения по двенадцатому пятилетнему плану на 1986-91 годы и в конце 1980-х годов по запланированному тринадцатому на 1991-96 годы, таким образом, вызвали интенсивное рассмотрение и дебаты, повлияв на сочетание экономических, военных, внешнеполитических и внутриполитических интересов и конкурирующих требований.
Несмотря на огромное наращивание военного потенциала Рейгана в первой половине 1980-х годов и угрозу американской СОИ, советские расходы на оборону с 1985 по 1988 год оставались примерно постоянными как доля советского валового национального продукта (ВНП). С 1989 по 1991 год, когда у Горбачева появилась политическая возможность сделать это, советские военные расходы и закупки были резко сокращены. Американский импульс к гонке вооружений и еще большее внутреннее влияние советского военно-промышленного комплекса удержали советские расходы от более раннего сокращения, но не привели к соответствующему увеличению. Когда советские лидеры в середине 1980-х годов обдумывали возможные требования к будущему развертыванию американской стратегической противоракетной обороны, они приняли решение об асимметричном, а не соответствующем ответе. Но даже это должно было произойти только в случае фактического развертывания американской ПРО. Характер контрмер будет зависеть от точного характера американской программы развертывания. Но по мере продвижения 1980-х годов SDI все меньше и меньше казалась способной создать развертываемую систему обороны.