Вася, зажмурив глаза, снова наслаждался быстротой езды и сверканьем ослепительного снега под голубым небом. Если бы не пригоршни колючего снега, порой хлеставшие его по лицу, он легко бы мог вообразить, что летит на аэроплане.
Степь была совершенно пустынна. Редко в стороне виднелось село.
На одной из троек кто-то запел звонким тенором. На других тройках подхватили. Голоса разносились по степи и утопали в голубой дали.
— А весело вы живете, — заметил Феникс своему соседу.
Сегоднешний сосед был общительнее вчерашнего. Он лихо нахлобучил себе на затылок шапку и ответил.
— Да, покуда не повесили.
— А кто ж повесит-то?
— Да уж кто-нибудь обязательно повесит.
И, сказав так, тоже вдруг запел густым, могучим басом.
В полдень въехали в большое село и разошлись по хатам отогреться.
Вася глядел на испуганные лица крестьян, не ожидавших повидимому ничего доброго от такого посещения. Они наспех прятали все, что, по их мнению, могло понравиться бандитам. Дети плакали. Бандиты же чувствовали себя хозяевами положения. Они без всякого стеснения шарили в печах, вытаскивали горшки и поглощали их содержимое, требовали табаку и денег, а в случае отказа, рылись в сундуках.
Дьявол Петрович, собрав сход, объявил, кто он и велел безусловно ему повиноваться.
— Вы, мерзавцы, царя свергли, — сказал он, — а я сам, может быть, царем буду... так вот! Понимайте!
И для вящей убедительности рассказал, как он вешает за ноги, а внизу раскладывает костер. Впрочем, на этот раз он повидимому очень торопился, ибо едва успели отдохнуть лошади, как был снова дан приказ собираться в дорогу.
— И выпить не дал как следует, дьявол этакий, — ворчали бандиты, снаряжая тройки.
У Дьявола Петровича были повидимому какие-то соображения заставлявшие его торопиться. Соображений этих он, впрочем, не считал нужным никому сообщать. Да бандиты мало ими интересовались. Все это был народ, за время войны отбившийся от дома, привыкший ни во что считать жизнь и свою и чужую. Они в сущности ни в грош не ставили своего атамана, но понимали, что без него их шайка распалась бы, а тогда, каждому в отдельности труднее было бы грабить. Политических убеждений у них тоже никаких не было. Если бы Дьявол Петрович вдруг заявил, что выгоднее итти за красных, они пошли бы за красных. Наплевать! Лишь бы не сидеть на месте и, как можно дольше, не попасть на виселицу!
Часам к пяти, когда степь стала ярко-багряной, а морозное солнце низко склонилось над горизонтом, окутанным лиловыми тучами, вдали опять показалось село.
Что-то удивительно знакомое было в нем. Вася напряг зрение. Через минуту он схватил за руку Феникса.
— Феникс! — воскликнул он.
Феникс, который уже начинал клевать носом, укаченный быстрою ездой, вздрогнул и испуганно уставился на Васю.
— В чем дело? — спросил он.
Но Вася уже забыл про него, а все смотрел, смотрел.
Да! Вот знакомая группа пирамидальных тополей на откосе, только Вася привык их видеть серебристо-зелеными, а теперь они голые, как воткнутые в снег гигантские метлы. Вот гай, вот река, сверкающая при заходящем солнце, словно огненная змея.
Только каким страшным и чужим кажется все это зимою. Знакомый шпиль забелел над группой деревьев.
Сомнений не было.
Вася наклонился к самому уху Феникса и шепнул ему, весь дрожа от волнения:
— Это «Ястребиха» — имение моей тетки.
IV. СТАРЫЕ ДРУЗЬЯ
Внезапно из села раздались выстрелы.
Какие-то военные, стоя на дороге у самого въезда в деревню, стреляли в воздух.
Лошади передних троек испуганно шарахнулись в сторону. Кое-кто из бандитов схватился за револьвер.
Тройки остановились. Только одна бешено мчалась по степи. Лошади понесли, и возница был не в силах удержать их.
Дьявол Петрович поднял белый флаг.
Военные тоже в ответ махнули чем-то белым и вступили в переговоры с Дьяволом Петровичем. Переговоры очевидно привели к желательным результатам, ибо один из военных сделал знак, что тройки могут въезжать в деревню. Повидимому они поджидали Дьявола Петровича, а стреляли потому, что не были уверены, он ли это, или еще какой-нибудь неизвестный им бандит.
Хата, в которую вошли Феникс и Вася, была очень чиста, как и все вообще украинские хаты, хотя видно было, что разные Дьяволы Петровичи успели порядком пообщипать ее.