Огромное зеркало в середине между окнами было разбито в дребезги. У статуи, стоявшей в углу, была отломана голова. В другом углу были свалены какие-то грязные мешки. Посреди зала стоял длинный стол, вернее несколько столов сдвинутых в ряд. Вокруг них сидело человек двадцать офицеров и среди них Дьявол Петрович, имевший, как показалось Васе, несколько смущенный вид. При свете свечей, вставленных в знакомые Васе бронзовые канделябры, сверкали золотые погоны.
Так как голоса сливались под гулкими сводами зала, то Васе приходилось с напряжением прислушиваться, чтобы разобрать отдельные фразы.
Офицеры, видимо, о чем-то спорили.
— Как же! — кричал офицер с длинными черными усами, — так они и отдадут вам обратно землю!
— Дожидайтесь! Что они дураки что ли!
— Силой взять, — кипятился подполковник, — перепороть всех... перевешать мерзавцев!
— Всех не перевешаете! И не перепорете!
— Нет, перепорю!
— Господа, к делу!
— Позвольте, я только хочу знать, за что мы воюем...
— Я полагаю, что это и так всем ясно! В воззвании сказано за учредительное собрание!
Седой полковник вдруг вскипятился и ударил кулаком по столу.
— Я тридцать лет служил государю моему, — крикнул он обиженно и сердито, — и никаких учредительных собраний...
— Позвольте, государь расстрелян...
— Нет-с, не расстрелян... а живет в Испании у своего друга и родственника Альфонса тринадцатого.
— Сказки!
— Для вас сказки, потому что вы и в бога не верите, а для меня это святая истина...
— Извините, я в бога верю!
— К делу, к делу!
Внезапно позади Васи на чердаке послышалась страшная возня. Слышалось какое-то шипение и глухой лай.
Вася понял что это Жулан пробрался за ним и теперь на чердаке охотится за кошкой. У Васи сердце замерло от ужаса. Жулан между тем, загнав кошку в груду старья, выбежал на хоры и подбежал к Васе.
Вася быстро зажал ему морду рукою, а другой рукою прижал к себе.
— Тихо, тихо, — зашептал он.
Но от резкого движения одно из лепных украшений на хорах отломилось и полетело в зал.
— Это еще что за чорт? — сказал кто-то из офицеров.
— Крысы вероятно, — заметил другой, — ну-с господа...
На секунду воцарилась тишина, и затем громко и решительно заговорил какой-то худой военный с седыми подусниками.
Говоря, он все время тыкал пальцем в пеструю бумагу, очевидно, карту.
— Красные заняли сахарный завод, пункт важный в стратегическом отношении, ибо к заводу, как вам известно, проведена специальная железнодорожная ветка. Весьма вероятно, что они захотят занять Ястребиху и едва ли будут откладывать. Так как при партизанской войне нападающий всегда находится в более выгодных условиях, то я и предлагаю...
Вася затаил дыхание.
— Завтра утром, — продолжал офицер, — не откладывая дела в долгий ящик, ударить по сахарному заводу и попытаться завладеть им!
— Правильно, правильно, — раздались голоса.
— Если план мой не встречает возражений...
— Не встречает!
— То стало быть завтра...
— А все-таки красные знают за что воюют, а мы нет, — произнес кто-то.
«Верно», — подумал Вася.
И тут же в голове его мелькнула мысль: «предупредить красных!»
Шумя стульями, офицеры вставали из-за стола.
Вася, продолжая сжимать морду Жулана, отполз от перил и стал пробираться к чердачной двери.
— Так, так, молодой человек, — послышался из темноты голос, — подслушивать изволите? Захотели на веревочке поболтаться? Можем доставить вам это удовольствие.
VI. ДРУЗЬЯ И ВРАГИ
Феникс и Петька с беспокойством поджидали Васю.
Луна уже прошла большой путь по звездному небу, пьяные гусары и бандиты забылись тяжелой дремотой.
— Что-то больно долго он там слушает, — заметил Петька, тревожно поглядев на Феникса, — чего доброго попался наш Васюк.
Феникс ничего не ответил, но потому как сердито он начал насвистывать какую-то песенку, видно было, что и он беспокоится за Васю.
Прошло еще около часа.
Вдруг невдалеке послышался лай Жулана.
— Ага! — воскликнул Петька и кинулся к воротам.
Но Жулан был один и сердито ворчал.
Петька заметил, что одно ухо пса ободрано и окровавлено.
— Что-то там стряслось, — заметил Феникс.
И вдруг, как бы в ответ на его замечание, снег заскрипел под чьими-то шагами. Мимо ворот, повидимому, кто-то шел. В прозрачном зимнем воздухе далеко разносились голоса.