Кай молчал. Он прислонил голову к стене и смотрел в потолок и не произносил ни слова, не издавал ни малейшего звука. Рыдания ушли. Он вдруг превратился в пустую неподвижную оболочку. Эррит скорбно смотрел на его силуэт, разделяя мрачное раскаяние полковника.
— Сказано в священной книге, сын мой, — тихо проговорил Эррит и понял, что обращается сам к себе. — Служи Господу и получишь награду. А ослушание Господа ведет в ад.
— Я не ослушаюсь, — ответил Кай. — Я сомневаюсь, Его ли это воля.
На этот раз у Эррита не нашлось ответа. Он тщательно взвесил слова солдата, пытаясь найти ответ — но в последнее время его самого одолевали сомнения. Эррит нашел утешение в Писании, но только слабое. Подобно Каю, он ужасался своим делам. Однако Божья юля была ясна. Бьяджио действительно содомит и грешник. Он делит ложе с мужчинами. А предписанный им Черный Ренессанс называет императора высшей властью. Епископ слишком долго терпел эту ересь.
— Сомневаться в Боге неразумно, — сказал наконец Эррит. — Не зрящий знамений Его идет к погибели. Ответ Кая звучал едва слышным шепотом:
— А для вас ясно все? Были бы вы в Готе, вы бы тоже усомнились. Я никогда не видел такого ужаса, Ваше Святейшество, а я повидал немало. Ваша смесь Б не может быть от Бога. Я клянусь, она от дьявола.
— Смесь создали люди, получившие вдохновение свыше, — сказал епископ. — Значит, она могла быть только от Бога.
— Это ложь, — отрезал Кай. — Я знаю, что смесь составил Бовейдин. В военных лабораториях ее только усовершенствовали.
— Но Бог есть совершенство. А смесь выполняет Его работу. — Эррит приблизил лицо к сетчатому экрану. — Милый Кай, я ощущаю твои страдания. Не думай, что я бессердечен. В конце концов, я всего лишь слуга Бога на земле. Я забочусь о детях здесь, в соборе, и я понимаю, что все это кажется тебе немыслимым. Но не всегда мы можем вопрошать волю нашего Отца. Черный Ренессанс — мерзость, и он раной лежит на нашей земле. Мы должны выжечь его из нашей плоти, потому что иного пути просто нет.
— Дети, Ваше Святейшество, — проговорил Кай. — Без кожи. Без глаз. — Он уронил голову на руки. — И они кричат. Они не замолкают. Заставьте их замолчать, Ваше Святейшество. Пусть они оставят меня в покое…
Эррит понимал, что не способен этого сделать. В его мозгу звучал тот же крик, и никакие молитвы не могли заставить его замолчать. Они были безжалостны, эти дети Гота. Голоса умерших звучали так, как не могли бы голоса живых.
— Они как ангелы тьмы, — сказал Эррит. — Не обращай на них внимания — и они не будут иметь над тобой власти. Отринь их, Кай. Ты делаешь работу Бога. У этих фантомов нет права требовать тебя к ответу.
Епископу показалось, что Кай чуть заметно кивнул.
— Значит, мне отпущен мой грех? — спросил он.
— Тебе нечего отпускать. Иди с Богом, полковник. Радуйся работе, которую ты делаешь. И бери пример с Форто. Он поможет тебе понять.
Форто был безжалостным убийцей, и Эррит прекрасно это знал. Однако его имя оказывало магическое воздействие на тех, кто с ним служил. Генерал был легендой. И Кай, который сам легендой отнюдь не был, восхищался Форто. У генерала он сможет почерпнуть силы. Пусть Форто будет примером для всех.
— Ты понял то, что я тебе сказал, сын мой?
— Наверное, понял, — прохрипел Кай. — И да поможет мне Бог — я попробую.
— Бог просит от тебя только любви, — сказал епископ. — Люби Его, и Он тебе поможет. Ты сам увидишь. А еще ты увидишь, что мы творим не ложь, а величайшую правду, какой Нар прежде никогда не знал. Я даю тебе слово, полковник. Я клянусь в этом перед Небесами.
Кай с трудом поднялся на ноги и прижался лицом к сетке, глядя на Эррита.
— У вас здесь есть закон, — сказал он. — Я знаю, что есть. Все, что я сказал вам, — это тайна, правда? Мои люди не должны узнать об этом разговоре. И генерал Форто тоже. Это так, да?
— Да, — подтвердил Эррит, — это так.
— И вы никогда никому не перескажете этот разговор, ни устно, ни пером?
— Конечно, нет, — ответил с легким раздражением Эррит.
— Поклянитесь мне в этом, Ваше Святейшество.
— Что?!
— Поклянитесь, что никогда никому не упомянете о нашем сегодняшнем разговоре. Поклянитесь Небесами, прямо сейчас.
Эррит приблизил руку к сетке и сказал:
— Как ты говоришь, так я клянусь.
Удовлетворившись его ответом, Кай повернулся и ушел из исповедальни, оставив Эррита в полумраке. Архиепископ закрыл глаза и привалился к стене, и вся мука, которую он слышал в голосе Кая, обрушилась на него. Неукротимый, алый кровавый поток, и это он помогал открыть шлюзы. Военные лаборатории усовершенствовали смесь Б по его приказу, и Форто с Каем обстреляли ею Гот потому, что он так велел им. Действительно ли он слышал Глас Божий, или это были хитроумные нашептывания его собственного мстительного разума? Он прижал руку ко лбу, пытаясь прогнать дурные мысли.
Столько детей! Собственные дочери герцога. Герцогиня Карина. Невинные души. Он вспомнил восторженное лицо Карины — она была такой юной, когда совершила свое паломничество в собор! Он говорил с ней, и она назвала единственный грех — что долго откладывала посещение Божьего дома. Она опустилась на колени и поцеловала его кольцо, а он восхищался ею: такой безупречной красотой может благословить только Бог.
И вот теперь он стал ее убийцей.
Весь Гот превратился в пустыню — так доложил ему Фор-то. И сообщения от людей, подобных Каю, подтверждали правдивость этого доклада. Ужасная смесь, созданная военными лабораториями, действовала во много раз лучше, чем предполагалось. Однако Эрриту показалось, что генерал не испытывает той вины, которая терзала всех его подчиненных. Форто вернулся в столицу Нара с улыбкой на лице. И теперь Эррит плакал — и не мог смыть ни той улыбки, ни тех картин, которые нарисовал ему Кай. Неподалеку от собора находился приют: Эррит построил его сам и содержал его на деньги церкви. Он обожал детей. Но разве дети не становятся взрослыми? И разве родители порой не отравляют их настолько, что ничего уже нельзя сделать? Таков был Черный Ренессанс — как нож, умело всаженный в ребра Божьего народа. Эррит усердно молился о его окончании — и Бог дал ему смесь Б. Не мир, а только это ужасное оружие. Так что это было знаком. Сам Бовейдин не смог усовершенствовать созданный им состав. А в военных лабораториях смогли это сделать без его участия, и это было поистине удивительно. Эррит решил, что это можно считать настоящим чудом.
Но как же теперь ему трудно было жить с этими решениями! Эррит спрятал лицо в ладони. Бог реален, и иногда он дает людям тяжелое бремя. Однако Эррит знал, что это бремя никогда не бывает непосильным, и поэтому он устремил мысли к небу и своему Отцу и в немом отчаянии возопил о помощи: «Отец Небесный, помоги мне. Дай мне силы нести ношу мою, ибо это ради Тебя несу я ее, Господи. Сила и слава Твоя во веки веков. Молю Тебя, укрепи меня на кровавую работу. Сделай меня сильным и мудрым. Обрати руку мою к милосердию, как только это будет возможно».
Он перекрестился и постарался справиться с подступившими к горлу рыданиями. Когда он открыл глаза, в исповедальне никого не было, а мир безмолвствовал. С тех пор как Эррит перестал принимать снадобье, он стал слишком часто выходить из себя. Снадобье гасило его эмоции так же, как гасило процессы старения. Без него держать себя в руках удавалось лишь постоянным напряжением.
— Бьяджио! — прорычал он.
Во всем виноват этот подонок. Золотой граф продолжает принимать снадобье и плюет в лицо Богу. Он утверждает, будто любит Нар, но он — лживый содомит, он из своего островного логова плетет интриги, разрушающие империю. При мысли о своем нестареющем враге Эррита начинало трясти. Бьяджио всегда был любимцем Аркуса.
Эти двое лишили религию смысла, они пользовались ею как инструментом управления, но сами не верили. И в конце концов Бог отвернулся от них обоих. Бессмертный Аркус умер. Дьявол Бьяджио изгнан. Эррит сделал глубокий вдох, пытаясь успокоиться.