Пришло жене ходжи время родить. Сидит она дня два на скамье — все не может разродиться. Соседки, собравшись около нее, кричат ходже: «Послушай, если ты знаешь какую молитву или вообще средство, так помоги, и ребенок родится». «Я знаю верное средство», — сказал ходжа. С этими словами он побежал к бакалейщику и, купив немного грецких орехов, прошел в гарем. Он разложил орехи под скамейкой и сказал:-«Ну вот, как только ребенок увидит орехи, он вылезет с ними поиграть».
Однажды жена назло ходже подала на стол горячий-прегорячий суп. Потом сама забыла об этом и проглотила ложку супу. От боли у нее выступили на глазах слезы. Когда ходжа спросил, отчего она плачет, жена ответила: «Я вспомнила, что покойная моя матушка очень любила этот суп», — и заплакала. Ходжа, чтя память тещи, тоже проглотил ложку супа, и у него тоже заслезились глаза. «Ну, а с тобой что? Ты-то чего плачешь?» — заметила жена. — «Я плачу оттого, — заметил ходжа, — что несчастная твоя мать умерла, а вот ты, бездельница, до сих пор жива».
К ходже в дом забрался вор. Увидев его, ходжа спрятался в долаб[15]. Вор обшарил дом и ничего не мог найти такого, что бы можно было украсть. «Вот разве в шкафу что-нибудь есть», — подумал вор. Открывши шкаф, он увидел там ходжу. Взволнованный, он спросил: «Ты здесь?» — «Да, — отвечал ходжа, — это я от стыда спрятался в шкаф. Мне стало совестно, что тебе ничего не удалось найти, что бы можно было украсть».
Ходжа потерял у себя дома кольцо. Не найдя его, он вышел из дому и продолжал искать перед дверьми. Сосед спросил у него, что он ищет, и, узнав, что ходжа потерял кольцо в доме, сказал: «Да ты поискал бы там». — «В доме темно, — сказал ходжа, — поэтому я ищу его здесь».
Один человек ударил ходжу по затылку. Когда ходжа, обернувшись, взглянул на обидчика, тот заметил: «Извините, я принял вас за своего близкого друга». Но ходжа схватил его и, притащив в суд, стал жаловаться на него кази. А тот человек был в приятельских отношениях с кази. Кази подозвал ответчика и сказал ходже: «Ударь его, и вы квиты». Но ходжа не соглашался. «Коли так, — сказал кази, — я присуждаю в твою пользу одно акча». — «Ну, — обратился он к ответчику, — принеси штраф в размере одного акча, дадим ходже удовлетворение». Таким способом судья дал возможность ответчику улизнуть.
Ходжа прождал его несколько часов, и когда понял, что судья спровадил обидчика, он воспользовался рассеянностью судьи, и, воскликнув: «О ты, всепрощающий!» — закатил судье здоровенную плюху. «Больше мне некогда ждать, — сказал он судье, — а то акча, что ты мне присудил, получи с него сам». И пошел своей дорогой.
Ходже сказали: «Твоя жена потеряла рассудок». Ходжа задумался. «О чем ты думаешь?» — спросили у него. «У моей жены отродясь ума не было; что же могла она потерять? Вот о чем я думаю», — ответил ходжа.
Пошел ходжа в суд, чтобы разводиться с женой. Судья приказал записать имена жены и ее отца. Когда у ходжи спросили об этом, он сказал: «Не знаю». Кази осведомился, сколько лет он женат, и, узнав, что уже несколько лет, заметил: «Как можно, будучи женатым в течение нескольких лет, не знать, как зовут жену?» — «Да ведь я не собираюсь с ней жить, зачем мне спрашивать, как ее зовут?» — отвечал ходжа.[16]
У ходжи спросили: «Может ли у столетнего человека быть ребенок?» — «Да, — отвечал ходжа, — если у него есть двадцатилетние или тридцатилетние соседи».
Ходжа женился. На пятый день у него родился ребенок.
Через день ходжа принес первый джуз[17] Корана, сумочку для Корана, письменный прибор и т. д. и положил все это у изголовья люльки. Ему стали говорить: «Эфенди, для чего это ты так рано?» — «Ребенок, проделавший девятимесячный путь в пять дней, — заметил ходжа, — через несколько дней пойдет школу. Пока у меня сейчас есть деньги, я и заготовил все необходимое».
Ветер уронил на землю висевшую на дереве рубашку ходжи. Ходжа сказал: «Нужно нам будет принести благодарственную жертву». Жена спросила у него о причине, и ходжа объяснил: «А если бы, не дай бог, в рубашке был я?».
16
Обычно муж и жена не зовут друг друга по имени, но, может быть, здесь слышатся искаженные отзвуки старого обычая, когда невестка, вступая в семью мужа, не смела звать свекра по имени.