– Если ты профессионал, то следовало и вести себя соответственно – вот что я думаю. А это значит, ты должен был сказать мне, кто ты. А главное, это значит, что ты должен был держать свои руки при себе.
Он вскочил.
– Черт возьми, я так и делал! Все эти дни, когда мы застряли как в ловушке в этой дерьмовой дыре на Каддо–Лейк. Да мы просто терлись друг о друга. Ты бегала в этом клочке черного целлофана, который называла купальником, и в розовом топе, через который все можно разглядеть даже слепому. Черт, да я тогда отлично держал руки при себе.
Она пробила его броню – крошечное подспорье ее гордости.
– На меня у тебя имелось полное досье, а вот про себя ты не рассказал и крупицы правды. Ты играл со мной и делал из меня идиотку. Ты знал обо мне все, Панда, если тебя и впрямь так зовут.
– Я вовсе не играл с тобой. То, что случилось той ночью, не имеет отношения к работе. Мы просто люди, которые захотели друг друга. Все просто.
Но для нее оказалось непросто. Будь все так просто, она бы сюда никогда не приехала.
– Я делал свою работу, – добавил он. – И не обязан перед тобой отчитываться.
Ей нужно знать – придется спросить – и Гадюка спрятала под насмешкой, насколько ей важно было знать ответ на свой вопрос:
– А что, этот жалкий, виноватый поцелуй в аэропорту тоже был частью твоей работы?
– О чем ты толкуешь?
От замешательства треснул еще один слой его самоуверенности.
– В том поцелуе чувствовался налет нечистой совести. Тебе захотелось отпущения грехов, потому что ты точно знал, каким был подлым.
Панда застыл с каменным лицом:
– Если ты так на это смотришь, то я не собираюсь разубеждать тебя ни в чем.
А Люси ведь хотела, чтобы он разубедил ее. Сказал хоть что-нибудь, от чего она почувствовала себя лучше за все, что случилось с той поры, как она запрыгнула на заднее сидение его мотоцикла. Но больше Панда ничего не произнес, и она лишь преисполнилась сожалений, что слишком много сказала сама.
Он не пытался ее удержать, когда она ушла с пристани. Люси сделала остановку в летнем душе. Не раздевшись, намылила голову шампунем, чтобы смыть озерную воду, потом обернулась в пляжное полотенце и вошла в дом. Прошла по кухне, оставляя за собой мокрые следы. Закрылась в спальне, сняла влажную одежду, натянула черную майку, подпоясанную ремешком юбку–пачку и армейские ботинки. Несколько минут ушло, чтобы густо намазать глаза черным карандашом, а губы накрасить коричневой помадой и прикрепить колечко на носу. Потом скидать наспех все пригодное в рюкзак. Через полтора часа отходил паром. Настало время возвратиться домой.
На дороге стоял темно–серый внедорожник последней модели с иллинойскими номерами. Странно было представить Панду за рулем машины. Люси села на горный велосипед и направилась в городок.
Стоял жаркий солнечный полдень. До Дня Независимости летний сезон еще не набрал силу, но на Бульваре Бездельников уже прогуливались туристы в шортах и шлепанцах, смешиваясь с толпой местных жителей. Из «Догс-н–Малтс», пляжной хибары со скрипучей дверью и потрескавшимися столиками для пикников, доносился запах картофеля–фри. Люси миновала «Пэйнтид Фрог Кафе», где только вчера покупала каппуччино. У следующей двери, у входа в «Джерри Трейдинг Пост», в тенечке дремала собака. Глядя на все это, Люси вдруг поняла, как сильно полюбила этот остров, и как же ей не хотелось его покидать.
Магазин «Джейк Дайв Шоп» попутно торговал билетами на паром. Там воняло заплесневелой резиной и кофе пополам с бензином. Люси купила билет в один конец и прислонила велосипед к решетке, огораживающей муниципальную стоянку. Может, Панда найдет его здесь. А может и нет. Наплевать.
Люси пристроилась к очереди туристов, только что начавших садиться на паром. Какая-то мамочка выскочила из очереди и бросилась ловить разыгравшегося ребеночка, который только начал ходить. Сколько раз Люси представляла себя с малышом Теда? Сейчас она раздумывала, будут ли у нее вообще когда-нибудь дети?
Хотелось бы ей задать Панде еще парочку вопросов, вроде того: какой уважающий себя телохранитель считает хорошей идеей умыкнуть клиентку на заднем сидении мотоцикла и отправиться в дорожные приключения? Стоявший за ней в очереди человек подошел слишком близко и толкнул рюкзак. Люси подалась вперед, уступая, но маневр повторился. Она обернулась и уперлась взглядом в холодные голубые глаза.
– Все, что я тебе говорил, правда. – Сердитый голос, неулыбчивый рот. – Бамперные наклейки уже были на байке. Я их не цеплял.
Он был одет во все ту же мокрую одежду, в которой его затащила в воду Люси, и волосы еще не совсем высохли. Она твердо решила сохранить все свое достоинство.
– Ну так мне уже все равно.
– И футболки те носил назло тебе. – Он окинул ее взглядом, задержавшись на юбочке–пачке и армейских ботинках. – Ты выглядишь, как тинейджер, переодевшийся в уличную проститутку, сшибающую деньжат на наркоту.
– Одолжи мне одну из твоих футболок, – не осталась в долгу Люси. – Наверняка они наведут глянец на мой внешний вид.
Как водится, он и так привлекал внимание, потому ему пришлось понизить голос.
– Послушай, Люси, ситуация тогда сложилась куда сложнее, чем ты хочешь признавать. – Он продвинулся вместе с ней в очереди. – Весь мир наблюдал за твоей свадьбой. Тебе требовалась собственная охрана.
Она не выйдет из себя.
– Три слова. «Я твой телохранитель». Разве сложно?
Они дошли до подножия трапа. Почесывающий грудь болван, подобравший ее тогда, превратился в мистера Без Дураков.
– Меня наняли твои родители. Они знали, что тебе понадобится частная охрана, особенно в медовый месяц, поэтому захотели держать тебя в неведении.
– Что? В мой медовый месяц? – чуть ли не выкрикнула Люси. – Меня собирались охранять в мой медовый месяц?
– Ну как ты не можешь это понять?
Она протянула свой билет. Он показал абонемент на паром. Она поднялась по трапу, стуча по доскам ботинками. Он последовал справа от нее.
– Тед знал, что это необходимо, даже если ты так не считала.
– Тед знал об этом?
Ей захотелось в ярости топнуть ногой, выплеснуть гнев, ударить чего-нибудь.
– Он реалист, Люси. Как и твои родители. Тем первым вечером из круглосуточного магазина я позвонил твоему отцу. Он сказал мне не называть себя. И сообщил, что если я себя назову, то ты найдешь способ оставить меня в какой-нибудь канаве. Я не очень-то поверил, но ведь он нанял меня, поэтому – нет, я не стану извиняться за то, что следовал пожеланиям клиента. – Люси попыталась отойти от него, но Панда схватил ее за руку и потащил на корму. – Как только твой медовый месяц закончился бы, и ты вернулась в Уинетт, мы сняли бы охрану. Только ничего не вышло. Ты сбежала, а повсюду охотились репортеры. Уж слишком большой скандал. Чересчур много на тебе сосредоточилось внимания.
– Никто меня не узнавал.
– Почти узнали, а будь ты сама по себе, тебя вычислили бы мигом.
– Может, да. А может, нет. – Паром разразился предупреждающим гудком, когда они дошли до кормы. Один из мужчин озабоченно рассматривал Люси. Она вспомнила, как молодо выглядит, и какой угрожающий вид у Панды, и поняла, что мужчина колеблется, вмешаться ему или нет. Все-таки решил не рисковать. Люси потащила Панду прочь. – Ты сказал, что вы с Тедом друзья.
– Я познакомился с ним за три дня до свадьбы.
– Еще одна ложь.
– Я делал свою работу, как лучше всего умею.
– О да, ты настоящий профи, – парировала она. – Это что, типичные методы телохранителей – умыкать клиентов на заднем сиденье мотоциклов?
У него упрямо затвердели скулы.
– Я не намерен ничего объяснять, пока ты не сойдешь с этой посудины.
– Отвали.
– Послушай, я знаю, ты обижена. Я понимаю. Давай сойдем, возьмем по паре бургеров и спокойно все обсудим.
– А, сейчас ты хочешь поговорить? Ладно, начнем с твоего имени.
– Патрик Шейд.
– Патрик? Не верю.
– Ты считаешь, я стал бы придумывать себе имя?
– Да в момент. – Она сунула большие пальцы за ремни рюкзака. – Где ты живешь? Поскольку в том доме, откуда мы сейчас ушли, ты точно не живешь.