– Привязанность к твоему дому перекрывает мое полное безразличие к тебе, – с поразительным самообладанием произнесла она.
– Дом-то мой, а не твой, – напомнил он, кося взглядом на ее правое плечо. И что он там увидел? – И если ты еще что-нибудь здесь поменяешь, то вылетишь отсюда, несмотря на то, что говорит Темпл.
Как зрелому человеку, ей бы смолчать, и пусть за ним останется последнее слово, но он все еще держал ее стринги, и Люси не чувствовала себя обязанной поступать по–взрослому.
– А ты предоставляешь ей полныйкомплекс услуг?
И снова его взгляд прошелся по ее плечам.
– А ты как считаешь?
Она не знала, что и думать, поэтому устремилась через комнату и вырвала у него стринги.
– Думаю, Темпл из тех женщин, которыми нелегко управлять.
– Вот он и ответ на твой вопрос.
Который ей абсолютно ничего не прояснил.
– Так я и думала.
Люси кинула трусики обратно в ящик, взяла письменные принадлежности и вышла тем же путем, как и вошла.
Моя мама… – Столько всего, что трудно выбрать.
Моя мама общеизвестный труженик.
Или может…
Моя мама верила в упорный труд…
Люси пощелкала ручкой.
Соединенные Штаты построились на упорном труде.
Она устроилась поудобнее.
И моя мама тоже.
Люси скомкала лист. Ее жалкие попытки писать еще хуже, чем стычки с Пандой, но на сей раз она винила во всем пустой желудок. Посему отбросила блокнот и отправилась на велосипеде в город, где проглотила два «чили–дога» и большую порцию жареной картошки в «Догс-н–Мэлтс», самое большое количество еды за долгие месяцы, но кто знает, когда в следующий раз доведется поесть?
Вернувшись в дом, Люси обнаружила, что в почти пустой гостиной босая Темпл просматривает по телевизору парочку дисков с «Жирным островом». Коричнево–золотистый диванчик, на котором та сидела, был одним из немногих оставшихся предметов мебели, поскольку Люси лучшую мебель перетащила в солярий взамен той, что выкинула оттуда.
Темпл схватила пульт и остановила шоу на собственном изображении.
– У меня просто перерыв минут на пятнадцать. – Она вела себя так, словно Люси застала ее чавкающей шоколадным батончиком. – Пахала три часа.
В переполненном животе Люси заворочались «чили–доги».
– Вы не обязаны передо мной отчитываться.
– Я и не отчитываюсь. Я… – С изнуренным видом Темпл откинулась на спинку дивана. – Не знаю. Может, и отчитываюсь. – Она показала на свое застывшее на экране изображение: – Взгляните на это тело, – произнесла она с таким самоотвращением, что Люси отпрянула. – Я его профукала. – Темпл нажала кнопку проигрывания и поймала свой блестящий экранный образ в середине яростной обличительной речи, которую обрушила на миловидную вспотевшую женщину средних лет, еле сдерживающую слезы.
« Хотите уйти? Вон дверь! Вперед! Если вам наплевать, то мне тем более. – Вены на стройной шее Темпл вздулись, а ее идеальный накрашенный рот издал рык: – Ступайте на корабль и отчаливайте на остров. Пусть все видят, какая вы неудачница».
Женщина уже откровенно рыдала, но Темпл продолжала бранить ее. Душераздирающее зрелище. Даже еще более душераздирающее, когда представишь, до какой степени отчаяния нужно дойти, чтобы по доброй воле стать объектом таких оскорблений.
Но слезы женщины только подогревали презрение Темпл.
« Фу. Вы только это и делали всю жизнь. Распускали нюни, вместо того чтобы справляться со своими проблемами. Вон! Отчаливайте на остров! Тысячи людей ждут, что вы займете свое место».
« Нет! – плакала женщина. – Я могу справиться. Я могу это сделать».
«Так делайте!»
Темпл нажала на паузу, когда женщина начала избивать боксерскую грушу. Люси сроду не верила, что самобичевание наилучшая форма мотивации, но Темпл считала по–другому.
– Ирен пробежала свой первый полумарафон четыре месяца спустя после съемок этого эпизода, – гордо заявила она. – К тому времени, как я с ней закончила, она потеряла больше ста фунтов.
Люси задумалась, сколько из этих ста фунтов Ирен способна была сбросить без того, чтобы Темпл прилюдно наорала на нее.
– Боже, она поразительно выглядела. – Темпл выключила телевизор и встала, чуть поморщившись, когда выпрямилась. – Критики всегда осуждали меня. Они сравнивали меня с тренерами вроде Джиллиан Майклз, говорили, что у нее есть сердце, а я бессердечная стерва. У меня тоже есть сердце. Огромное. Но людям не поможешь, если с ними нянчиться, и как-нибудь я сравню свои результаты с ее. – Темпл махнула головой в сторону лестницы. – Собираюсь немного поработать над торсом. Судя по вашим мускулам на руках, вам стоит присоединиться.
Перед мысленным взором Люси вспыхнуло лицо всхлипывающей женщины.
– Время сейчас неподходящее.
– У вас вечно время неподходящее, так ведь, Люси? Вы всегда отыщете отговорки, лишь бы не заботиться о себе, – скривила губы Темпл.
– Я о себе забочусь. – Может, виноват был устрашающий взгляд в упор или лишний «чили–дог», но вышло неубедительно. – Я делаю упражнения, – заявила Люси более твердым голосом. – Не люблю, но все равно делаю.
Темпл скрестила на груди руки, как тюремная надзирательница:
– И какие такие упражнения?
– Отжимания. Немного качаю пресс. Много гуляю. Иногда бегаю.
– Иногда – не считается.
– Зимой хожу в тренажерный зал.
Три раза в неделю, если везло. Чаще два. Но редко проходила неделя, когда она не побывала там хоть раз.
Темпл выбросила руку и показала на Люси, словно у нее было не тело, а кусок испорченного мяса в мясном магазине.
– Вы в самом деле удовлетворены достигнутыми результатами?
Люси задумалась:
– Типа того.
– Вы себе лжете.
– Вряд ли. Хотелось бы мне быть чуточку крепче? Да какой женщине не захочется? Но форму поддерживаю. Чуток здесь, чуток там. Одержима ли я? Вообще-то, нет.
– Всякая женщина в этой стране одержима своей фигурой. Без одержимости в нашем обществе не проживешь.
Люси невольно подумала, что она и так запуталась в куче вещей: обязана своей семье, должна себе, и как бы ей умудриться уравновесить одно с другим. И у нее нет времени серьезно заняться еще и своим телом.
– Тяжело тренироваться не умею. Полагаю, у меня своя философия насчет упражнений. Что-то типа «вполне сойдет». – Темпл посмотрела на Люси, как на ползущего по ноге таракана, и хотя та знала, что объяснять бесполезно, все равно попыталась: – Я верю, что упражнения вещь важная, но не тренируюсь для троеборья, а только чтобы сохранить форму. И когда простые упражнения становятся нудной работой, я тут же бросаю.
– Вам следует себя заставить.
– Я совершенно счастлива в роли слабохарактерной личности.
Люси пришло в голову, что Темпл могла бы вполне не быть такой несчастной, если бы не пыталась достичь немного больше, чем «вполне сойдет». Не случайно Королева–Дьяволица набрала вес, и дремавшему внутри Люси социальному работнику было любопытно, что случилось с Темпл, из–за чего она потеряла свой железный контроль.
Но Темпл не могла взять в толк равнодушную позицию Люси, а та воспользовалась, что звезда похудения на время замолкла, и сменила тему:
– У меня есть двенадцатилетний приятель, который имеет привычку заявляться сюда нежданно-негаданно.
Темпл тревожно распахнула глаза:
– Этого нельзя допустить.
– Его трудно удержать, разве что обнести место забором и пропустить электрический ток. Я ему сказала, что ко мне приехала подруга, так что если он заявится, то не удивится, что вы здесь.
– Вы не понимаете! Никто не должен видеть меня!
– Сомневаюсь, что он из лагеря ваших поклонников.
– Панда! – заорала пронзительно Темпл. – Панда, ну-ка иди сюда.
Надсмотрщик изо всех сил тянул время, но появился.