– Расистка, – отозвалась из–за прилавка Бри, где она прибивала новые полки после того, как убрала свои драгоценные рождественские украшения из шмелей в безопасное место. Украшения имели такой успех, что она разместила заказы повторно.
– Расистка, – повторил он. – В точности как Эймс в «Корнях». (Персонаж минисериала по роману лауреата Пулитцеровской премии А.Хейли «Корни» – Прим.пер.)
– Садист-надсмотрщик, – выглянула, чтобы объяснить, Бри.
– Верно, – улыбнулась Люси.
Бри с Тоби смотрели на этой неделе старый минисериал, и трудно сказать, кого больше захватил сюжет.
– Детям нужно знать о своих корнях, – добавила Люси. – То, что ты афроамериканец, часть твоего наследия, так же как и моего брата Андре.
– А что насчет белокожей части? – возразил Тоби. – Что насчет нее?
Снова высунулась голова Бри.
– Я тебе расскажу. Родня со стороны бабушки происходила из вермонтских фермеров.
– Так почему мы не изучаем вермонтских фермеров? – настаивал Тоби. – Почему одна часть во мне должна быть важнее другой?
Бри стояла на своем.
– Не более важная. Но значительная. – Она снова нырнула за прилавок.
Несмотря на их привычные перепалки, Люси отмечала перемены в их отношениях. Бри с Тоби не стесняясь смотрели друг на друга и чаще разговаривали, хотя их разговоры часто сводились к спорам. И изменения в Бри стали заметны. Та стала сильнее, меньше курила и говорила увереннее. Словно целебные свойства ее меда давали ей силу.
Как раз сегодня Люси пыталась убедить Темпл прекратить тренировки по пять часов в день и принять доктрину «Вполне сойдет», но неудивительно, что Королева–Дьяволица не купилась. Люси больше преуспела в выпечке хлеба на кухне Бри. И сейчас помогала подруге закончить покраску четырех старых адирондакских кресел (удобное глубокое "дачное" кресло с широкими подлокотниками, предназначенное для использования на улице, во дворе. – Прим.пер.) в пасхальные цвета: фиолетово–синий, голубой, персиковый и желтый. Они устроят уютное местечко для отдыха под сенью старого дуба, который нависал над лотком. Бри также надеялась, что яркие цвета привлекут внимание проезжающих мимо водителей.
Может быть, стулья помогли, потому что она услышала, как позади нее остановилась машина. Люси обернулась и увидела темно–серый внедорожник с иллинойскими номерами. Сердце чуть екнуло. Насколько она помнила, Панда остановился здесь в первый раз за все вылазки в городок, с тех пор как отпустил вожжи с Темпл. Он вышел и подошел к Люси.
– Так вот где ты пропадаешь все время. – Он кивнул Тоби. – Привет, Тоби. Люси спекла сегодня какой-нибудь хлеб?
Парнишка начал свободнее чувствовать себя с Пандой. На прошлой неделе они даже выбрались вдвоем на каяке.
– Чисто белый. Но он тоже вкусный.
– Знаю. Больше всего люблю горбушки.
– Я тоже.
– Готово. – Ударив в последний раз молотком, из–за прилавка встала Бри. – О, простите, – сказала она, увидев Панду. – Я так громко стучала, что не слышала, как подъехала машина. Чем могу помочь?
Люси выступила вперед:
– Бри, это Патрик Шейд, он же Панда. Панда, Бри Уэст.
– Уэст?
Улыбка на лице Панды увяла. Он вдруг стал неестественно молчалив. Ограничился грубым кивком и, не сказав ни слова, залез в машину и укатил.
Глава 18
Внедорожник скрылся из виду. Поспешно вернувшись к полкам, Бри как-то судорожно стала перевешивать рождественские гирлянды из шмелей на ветки, которые укрепила над баночками с бальзамом для губ, восковыми свечами и мылом в форме цветов. Украшения она вешала криво, даже не стараясь выровнять.
Когда, захотев пить, Тоби ушел, Люси попыталась выяснить, что же произошло.
– Ты что, с Пандой знакома?
Выставленное сооружение из веток начало опасно клониться. Бри схватила парочку гирлянд и поправила их.
– Никогда с ним не встречалась.
– Но ты его знаешь?
Бри поправила еще одно украшение:
– Нет.
Люси ей не поверила.
– Теперь-то ты уже могла бы мне больше доверять.
Бри передвинула на несколько дюймов влево контейнер с мылом. Плечи поднялись, когда она сделала глубокий вздох:
– Я раньше жила в его доме.
Люси замерла.
– В доме Ремингтонов?
Бри сунула руку в карман за сигаретами:
– Сабрина Ремингтон Уэст. Вот мое полное имя.
– Почему же ты ни разу не упоминала об этом?
Бри устремила взгляд на лес в сторону своего старого дома. Она так долго молчала, что Люси решила, что подруга не собирается отвечать. Наконец, та сказала:
– Я не люблю об этом говорить или даже думать, что полное сумасшествие, поскольку я то и дело перебираю все в памяти.
– Почему так?
Бри сунула руку глубже в карман:
– С этим домом связано много воспоминаний. И очень нелегких.
Что-что, а уж о нелегких воспоминаниях Люси знала не понаслышке.
– В детстве я проводила здесь каждое лето, – пояснила Бри. – Перестала приезжать сюда, когда мне стукнуло почти восемнадцать, но моя семья жила здесь еще долгие годы, пока не умер папа, а мать ушла жить в дом престарелых. В конце концов, стало дорого содержать этот дом, и братья выставили его на продажу.
– И Панда его приобрел.
Бри кивнула.
– Я знала о новом владельце, но мы никогда не встречались. Это как гром с ясного неба – вот так неожиданно встретить его. – Она стала рассматривать свои обломанные ногти. – Трудно представить, что кто-то чужой живет там. – Потом посмотрела виноватым взглядом на Люси: – Мне следовало тебе сказать, но я не привыкла доверяться людям.
– Ты вообще не обязана мне что-то объяснять.
– Неправда. Твоя дружба значит для меня больше, чем ты представляешь. – И снова она начала шарить в кармане: – Проклятье, где же мои сигареты?
– Ты оставила их в коттедже, помнишь? Пытаешься бросить курить.
– Черт. – Бри опустилась в бледно–желтое кресло и чуть ли не с вызовом сказала: – Я знала, что Скотт мне изменяет.
Люси понадобилась секунда, чтобы переключиться на новую тему:
– Твой муж?
– Только формально. – Бри горько скривила губы. – Мне льстило, что он влюбился в меня, но не прошло и двух лет нашего брака, как он начал гулять направо и налево. Я узнала почти сразу.
– Должно быть, это больно.
– Больно было по-настоящему, но я оправдывала его. У него ученая степень. А я бросила колледж после первого курса, когда вышла за Скотта замуж. И потому решила, что мне не хватает мозгов, чтобы удержать его интерес. Но измены продолжались и продолжались, и уж поверь, все эти женщины вовсе не отличались умом.
– А что он сказал, когда ты возмутилась?
Бри положила локоть на подлокотник и крепко схватилась за ручку кресла.
– Я не возмущалась. Притворялась, что не знаю. – В голосе прозвучала боль. – Можешь себе представить? Какая же я бесхребетная!
– Наверняка у тебя были на то причины.
– Конечно. Я не хотела отказываться от своей жизни. – Невидящим взглядом она уставилась на дорогу. – Я из тех женщин, которых обошло стороной феминистское движение. У меня нет карьерных амбиций. Я хотела того, что имели женщины вокруг меня, когда я росла. Мужа, детей – и довольно для счастья. Скотт отказался даже говорить о детях. – Бри встала с кресла. – Мне хотелось иметь красивый дом. Никогда не думать о деньгах. Точно знать, что я на своем месте. Хотелось своего безопасного мирка так сильно, что я пожертвовала своим самоуважением, чтобы получить этот мирок. Даже в конце… Спустя много лет… – Она запнулась, обхватила себя руками и застыла с обреченным выражением на лице. – Я не из тех, кто бросает. Он бросил меня. Я все еще цеплялась за него, безвольная жена-тряпка.
Сердце Люси переполняла жалость.
– Бри…
Та упорно не смотрела на подругу:
– Что за женщина позволяет так унижать себя? Где была моя гордость? Мой характер?
– Может, ты ищешь его сейчас.
Но Бри слишком погрязла в ненависти к себе, чтобы принять удобную подсказку.
– Когда я смотрю в зеркало, меня от себя только тошнит.